Вернулся в клуб, застал Нину на коленях у почти обкуренного Димы. Кирилл так вообще с двумя девицами обжимался, красный и довольный как рак.
– Собирайтесь, нам пора! – объявил им, накидывая куртку.
– Пошли! – парни поднялись на ноги вместе с девками, и я чуть было не рыкнул на них.
– Я же сказал, НАМ пора. Что не ясно? – наверное, только теперь они поняли, о чем я.
– Девочки, увидимся! – Кирилл галантно поцеловал руки своим девчонкам.
– Красавица, мне нужно идти, – тянул Дима с прощаниями.
– Не уходи котик, останься со мной, – как эта девка действует мне на нервы! Принялась тянуть время, обнимая этого идиота.
– Дима! – резко выкрикнул, теряя терпение. До того дома еще добежать нужно первыми.
– Прости дорогая, в другой раз! – он поцеловал ее в щеку и все-таки подошел ко мне, несмотря на ее жалкие уговоры.
– Куда мы? – на улице Кирилл, наконец, смог отдышаться.
– За еще одной моей головной болью, – мы поедем на машине до леса, а потом оставим ее подальше от чужих глаз. Принимать новенького – дело не простое, и придется делать это в звериной форме.
– О, так в нашей семье будет пополнение! Наконец отец не будет называть меня младшим! – Кирилл, наверное, единственный обрадовался такой новости.
– Ему двадцать, тебе восемнадцать, так что ты все равно у нас самый мелкий, – даю этому балбесу подзатыльник.
– За что? – надулся как маленький ребенок, честное слово.
– Хватит к девчонкам приставать, ты же знаешь, нам нельзя. Тебя, Димка, это тоже касается! – водить машину мне никогда не нравилось, но лучше уж я, чем эти двое. Надеюсь, хоть новенький не будет сидеть у меня на шее, как эти двое. Иногда мне кажется, что должность альфы подразумевает воспитание трудных подростков, остается лишь гадать, как Ринат целых десятерых терпит.
– Да знаю я это глупое правило, – пробормотал наш истинный романтик, листая в мобильном фотографии собственных рисунков все той же женской особы. Эх, братец, ты с ней точно обожжёшься, надеюсь, хоть не так сильно как Михаил с Марго.
Мы остановились на глухой дороге, начали раздеваться, для нашего нового товарища одежду нашли в багажнике. У нас в машине всегда много шмоток, ибо эти двое резвятся как дети малые.
– Кай, – позвал Кирилл, и я обернулся, сняв обувь и закинув ее в багажник, – а ты уверен, что его победишь? Он же старше меня, значит сильнее?
– Это ты так намекаешь, что тебя я победил исключительно потому, что ты был слюнявым мальчишкой? – взъерошил волосы этого гада, улыбаясь.
– Сам ты слюнявый! Ну, серьёзно, он же должен быть сильнее, разве ты не боишься, что тебя с пьедестала подвинут? – как же довольно он улыбается, как будто только об этом и мечтает, вот же мелкий паразит.
– Сильнее не тот, кто позже перешел, наоборот, чем раньше, тем более длительное время твое тело привыкает к силе. Вот поэтому Ринат и настолько силен, ему добрая сотня лет, – размял костяшки рук, теперь мне приходится превращаться раз в два дня, ибо нужно за этими двумя приглядывать. Есть в этом свои плюсы, по крайней мере, превращение уже не приносит боли, да и контролировать зверя могу намного лучше.
– То есть наш отец был бы самым сильным из волков, если бы не отказался от дара? – Дима впервые заинтересовался чем-то кроме своей бабы, просто счастье какое-то.
– Михаил не отказался от дара, у него его забрали. И да, скорее всего так и было бы, но и не только из-за возраста, – сделал несколько шагов к лесу, принюхался к окружающему миру и судорожно вздохнул.
– То есть этот парень слабее меня? – Кирилл обрадовался такому заявлению.
– В смысле контроля, да. Но он внук предыдущего альфы, так что трудно сказать насколько он будет силен. Так, хватит болтовни, пойдем, – шерсть выступила на моем теле, каждая косточка ломалась, а потом срасталась вновь.
Мир в волчьем обличии совсем не такой, как его видят остальные, люди видят другие цвета, да и видят они не так хорошо, как звери. Кстати о зверях, мой чему-то безумно рад. Ведя за собой остальных, он подпрыгивает и виляет хвостом, мне даже кажется, что он смеется, но это уже совсем глюки. Странные ощущения, для меня не понятные. Возможно, он понимает, что мы идем за еще одной моей головной болью и так злорадствует.