Вздрогнул от воспоминаний, я так давно забыл об этом, даже не обращал внимания на шрамы. Сжал руки в кулаки, а затем спрятал их в карманы штанов. На спине выступил пот, мне кажется, я даже вспомнил тот страх, что вызывала у меня всего лишь одна дверь в тот злосчастный кабинет.
– Ты в порядке? – мужчина хмурится, но смотрит участливо. Только киваю, пока не могу говорить, воспоминания бурлят во мне, но я глушу их.
– Сколько тебе лет? Ты выглядишь намного младше, чем я предполагал, – его голос спокойный, мужчина не пытается требовать от меня что-то, просто разговаривает.
Впервые понимаю, как мало в последнее время говорил с другими людьми, даже тётка за последние полгода со дня смерти дяди говорила со мной меньше, чем этот мужчина. Хотя общение никогда и не было моим коньком, да я особенно в нём и не нуждался, раньше по крайней мере. Возможно всё дело в дяде, ведь после его смерти у меня не осталось никого родного.
– Какая разница, разве возраст имеет какое-то значение для волков? – немного улыбаюсь, но мне на самом деле не смешно. Когда те пришли за мной, им было плевать, что мне всего лишь четырнадцать.
– Все мы не только волки, но и люди, жаль, но многие из нас об этом забывают, – он со странным взглядом посмотрел в окно. – Сколько тебе было лет, когда ты перешел?
– Что сделал? – переспросил, не понимая.
– Ты и этого не знаешь? – мужчина поднял брови в удивлении. – Неужели рядом с тобой не было родителей или дальних родственников-оборотней? Кто-то же должен был знать о том, что ты родился волком.
– Родился? Разве я родился с этой тварью внутри? – даже чуть приподнимаюсь в кресле, не веря его словам.
Мужчина смотрит на меня странно, как будто изучает под микроскопом.
– Сколько тебе было лет, когда ты впервые превратился? – задал он еще один вопрос, вместо того, чтобы ответить на мои.
– Восемь! – резко выкрикиваю со злости, и мужчина белеет на глазах.
– Как? – с придыханием произносит он, даже закашливается и ударяет себя несколько раз рукой по груди. – Как ты смог выжить?
Странный вопрос, я не понял его. Моё замешательство заставило мужчину заговорить лишь через какое-то время, казалось, ему нужно было о чем-то срочно подумать, а я мешал ему.
– Переход – это событие, когда подросток, впервые превращается. Обычно он длится несколько дней, во время которых его тело меняется первый раз, что сопровождается ужасной болью. И мало кто способен это пережить. Особенно девушки, они умирают чаще всего, – он замолчал на какое-то время, словно давая мне время и возможность осознать сказанное.
Несколько дней? Нет, у меня все закончилось утром, часов через семь или чуть больше. Было ли мне больно? Не помню, боль тогда ничего не значила для меня, особенно когда я нашел то, что осталось от трупов. Подождите-ка, он сказал подростков?
– Подростков? – переспросил удивленно.
– Именно, подростков! За все годы, что я живу в этом мире, самый младший из нас пережил переход в четырнадцать лет. И это не шутки, в четырнадцать! Все, с кем случался переход раньше – умирали, абсолютно все, – он странно и не тему ситуации улыбнулся и затряс руками, не в силах сдержать эмоции. Лично мне от этого было ни холодно, ни жарко. Да какая мне разница, когда это случилось? Я бы хотел, чтобы этого их перехода вообще никогда не было!
– Твои родители были оборотнями?
– Нет.
– Уверен? – всё докапывается он.
– ДА!
Если бы они на самом деле были бы такими, разве я бы не понял? Разве я бы тогда смог… убить их?
Дмитров надолго замолчал, глядя на меня, точно изучая по-новому. Он заговорил через какое-то время, откинувшись на стул.
– Когда бета переходит переход, то инстинктивно ищет сильнейшего, чтобы победить его или проиграть, но оказаться в его стае. Это животные инстинкты, но порой они бывают очень жестокими, – он замолчал на какое-то время, потом поджал губы, почти спрятав рот в пушистых усах. – Я родился бетой, полжизни им пробегал и многих на своем веку повидал. Потому и знаю о чём говорю, ты не виноват.
Я уже неоднократно слышал эти слова, их мне часто повторял дядя, после того когда узнал правду, после того как узнал, во что я превратился. Мне нечего было сказать ему, да и в свое прошлое посвящать никого не хотелось.