После этой фразы оборотень кивнул в угол, на кучу тряпья, в котором я сначала не заметил еще одного человека. Там было движение, после которого куча тряпья села и я впервые заметил среди нее черные глаза и бледное лицо. Парень, нет, мальчик, я бы даже сказал ребенок.
– Так ты здесь почти год? – спрашиваю у него, но куча не отвечает.
– Он не говорит по-нашему, китаец, или кто еще… Смотри какие глаза косые, – кудрявый чуть приподнялся и помахал куче рукой, чтобы тот подошел к нам. Куча какое-то время не двигалась, после вдруг встала, сбросив с себя кучу грязного тряпья и стала пареньком, нет мальчиком. Сколько ему лет? Десять, больше? Такой худой, одни кости, непонятно как на ногах еще держится. Мальчик сделал шаг, но запутался в тряпках и упал, неловко распластавшись на земле.
– Айгу! – выкрикнул парнишка, очень неловко поднимаясь на ноги. В отличие от нас у него не было кандалов на руках, только один на правой ноге.
– Кенчана? – спросил у него, парнишка удивленно посмотрел на меня и присел рядом с нами.
– Кенчана, – ответил он улыбаясь.
– О, так ты китайский знаешь? – сероглазый даже сел от удивления.
– Это не китайский, а корейский, он кореец. Моя тётя обожает их дорами, все время их смотрит, вот я и вспомнил немного, – надо было все-таки обломать ее и остаться в подвале. Не понимаю, как меня вообще сюда занесло.
– Ирыми муосимника? – спросил у парнишки, тот улыбнулся добродушно.
– Ен, – прижимая руку к груди, ответил мне парнишка, улыбаясь.
– Что он говорит? – улыбаясь и глядя то на меня, то на мальчика, спросил мой давний так называемый друг.
– Его имя Ен, – перевожу ему, и опять возвращаюсь к мальчишке. – Че ирымын Белый имнида.
Мальчишка попытался выговорить моё имя, у него не получилось, только наш третий непонимающий друг засмеялся.
– Окей, хён, – показал рукой на себя и на ржущую лошадь, бывшую до этого порядочным оборотнем, похоже наркота из него не вся выветрилась.
– Окей! – повторил парнишка, улыбаясь и указывая то на меня, то на друга. – Хён.
– Что ты ему сказал? Почему мне кажется, что он нас обзывает? – влез второй, перестав смеяться.
– Я просил его называть нас «хён», что означает старший брат, ему так легче, – объяснил этому бестолковому.
– Ааааа… – тот понятливо закивал, – я думал, по-вашему, старший брат это оппа. Я твой оппа?
И главное, как это кудрявое недоразумение подмигнуло парнишке, что тот начал звонко смеяться. Честно говоря, я тоже не сдержался, позволяя себе снять напряжение смехом.
– Эй, чего смешного? Я же правильно сказал! Я где-то это слышал… – пробормотал он, обидевшись как ребенок.
– «Оппа» – это обращение девушки к старшему брату, но еще и обращение девушки к своему возлюбленному. Понял, словоблуд, – взъерошил его и так торчащие во все стороны волосы. Какое-то время он не понимал, а потом снова засмеялся, но теперь с нами.
Свет мигнул и погас, кто-то наверху закрыл его, мы втроем посмотрели вверх, с трудом разглядев темнокожего мужчину с бородой и шрамом на пол лица.
– Чего это наши щенята так шумят? – он говорил по-английски, но это явно не был его родной язык. Из-за плеча у него виднелся ствол автомата, ремень, удерживающий его, пересекал грудь. Ен испуганно побежал в свой угол и зарылся там в свои тряпки. Темнокожий на это лишь посмеялся и дальше обратился именно ко мне:
– Ты очень ценен для нас, белый волк, за таких, как ты, платят больше! Дороже только ваши волчицы, знаешь, толстосумы любят их трахать, объезжать как лошадей.
Он противно смеялся, а я отчётливо слышал, как внешне спокойный кудрявый, царапает ногтями свои кандалы. В этом действии не читался способ высвободиться, скорее он пытался заглушить свою злость.
– Ну что, твари, пора жрать! – завопил мужчина над нами и отступил, в следующую секунду послышалось громкое «ме» и сквозь дыру нам бросили небольшого барашка. Тот испуганно мекнул, боднув меня башкой и лягнув копытом кудрявого, и попытался убежать, но убежать было некуда. Затихший Ен вдруг встрепенулся и в один прыжок добрался до испуганного животного, беспощадно скрутив его шею. Сверху послышался смех, и все стихло. Мальчик притащил мертвое животное нам и зубами перекусил его глотку. Запах крови ударил в нос, тушу протянули мне, зажимая рану на шее руками.