– Вот это ты зря, брат! – и мне прилетает в лицо кулаком так, что я даже теряю равновесие и падаю на землю, но быстро поднимаюсь и даю ему сдачи.
Мы деремся, валяясь на полу трюма, хотя дракой это назвать трудно, кандалы мешают.
– ХЁН! – кричит Ен, и лишь теперь я вспоминаю о том, что нам не стоило шуметь так сильно. Но ярость во мне требовала набить морду этому гаду, что не обратил на это внимания. Только когда раздался жуткий звериный рев, и огромный волк раскидал нас в разные стороны, мы поняли, зачем он на самом деле нас звал.
***
В настоящее время …
Чувствую жажду, едкую, сильную до невыносимой боли. Все мышцы ноют, наверное, еще немного и я отключусь.
– Кай, твою мать, помедленней! – кричит где-то там Кирилл, но я не обращаю на его крики внимания.
В ушах свистит ветер, с такой скоростью я спускаюсь с горы. Кроссовки скользят по мокрой от росы траве, так не привычно. Мышцы на левой икре сводит, я поскальзываюсь и с бешеной скоростью лечу вниз, ударяясь о стволы деревьев и камни. В конце моего падения, меня подбрасывает в воздух на долгое мгновение. Делаю легкий разворот и, вместо того, чтобы упасть у подножья, остаюсь на своих двух. Правда, лишь на недолгое мгновение, мышцы снова сводит, и я просто падаю на спину, не обращая внимания на грязь вокруг.
Тяжело дышу и смотрю на серое от туч небо. Стараюсь ни о чем не думать, стараюсь ничего не чувствовать. Зато он чувствует, этот проклятый зверь! И его чувства сводят меня с ума…
– Ты как, Кай? – Кирилл спрыгивает волком, но потом превращается в человека.
Закрываю глаза, я уже месяц не давал свободу волку, слишком боюсь, что снова потеряю над ним контроль. Раньше, еще до того, как во все это ввязался, я мог и по полгода не превращаться, но теперь месяц мне кажется слишком долгим сроком. Тело распирает от энергии, регенерация как у обычного человека почти, оттого и болят мышцы, поэтому так плохо. А еще от его чувств, их никогда не было так много, они настолько сильны, что я уже путаюсь, где чьи.
– Может ты бы кончал с этим, а? – Кирилл наклоняется надо мной, протягивает руку, чтобы я поднялся, но я отмахиваюсь.
Не потому, что хочу его задеть, а потому, что даже с его помощью из-за боли не смогу встать. Не хочу, чтобы он это понял, чтобы они знали, как на самом деле мне тяжело.
– Ну, Кай! – он лишь вздыхает, делает несколько шагов рядом и тоже падает в грязь и пожухлую траву.
Мы молчим, смотрим в небо, там сгущаются тучи, скоро будет гроза. Мы хорошо чувствуем это, запахи говорят об этом лучше серого неба и грома.
Хочу дождя, еще одного сильного ливня, настолько сильного, чтобы нюх отбил. Хочу верить, что он сможет отбить желание искать тот запах.
– Разве ты не понимаешь, чем это кончится? – опять он за свое, хотя в последнее время все об этом мне говорят. Как будто я их мучаю, честное слово!
– Чего разлеглись? – слышу Ваню, он подходит к нам и заступает мне обзор на небо.
Только этот меня не донимает с одним и тем же вопросом, но находиться с ним наедине ещё труднее. Зверь настолько истосковался по его сестре, что уже даже к нему принюхивается. Некоторые вещи этого придурка пахнут ею, например, белые наушники, несколько ручек, у него даже заколка ее завалялась в кипе одежды. Откуда я знаю? Я их украл, все украл, что хоть немного пахнет ею. Спрятал у себя в комнате в пакете, не пропускающем воздух и иногда, когда становится совсем трудно, открываю его и просто нюхаю ее запах. Я помешался, не в себе. Это даже не любовь, это полное помешательство, это психическая болезнь.
Закрываю лицо руками и громко и от души матерюсь. Потом, превозмогая боль, поднимаюсь на ноги и сначала всего лишь иду, а затем снова продолжаю бежать.
– Ну, братан, сколько можно?! – кричит мне в спину Кирилл, поднявшись, но я не обращаю на него внимания.
– Я есть хочу, парни тоже! Если ты захотел заморить себя голодом, то делай это без нас! – Ваня догоняет меня и толкает в плечо.
Зря он это делает! Резко оборачиваюсь и одним ударом сношу его в ближайшее дерево.