– Прошу вас, уйдите! – воскликнула Гарриет.
– Простите меня, Гарриет! – сказал герцог. – Простите за трусость, за нанесенное вам оскорбление, за страдания, которые я вам причинил.
– Вы не оскорбили меня и не причинили страданий, – возразила Гарриет. – Я… не страдала.
– Надеюсь, что вы говорите не правду, – мягко сказал он.
Гарриет наконец подняла голову, уперлась ладонями ему в грудь.
– Вы тогда сказали, что хотите меня, – промолвила она. – Если речь шла не о carte blanche, тогда какую же цель вы преследовали?
– Я хотел просить вас выйти за меня замуж.
У нее бешено забилось сердце.
– Я вам не верю, – сказала она.
– Видите, что получается, когда начинаешь говорить не правду? – спросил Тенби. – Очень скоро начинаешь думать, что все тебе врут.
– И все же я не верю вам! – повторила Гарриет. Тенби укоризненно покачал головой.
– И шесть лет назад я тоже хотел просить вашей руки, Гарриет, – сказал он. – Я намеревался в третий раз отыскать вас. Но заболел мой дед и вскоре умер, и неожиданно я стал герцогом Тенби. Я поднялся на ступеньку выше по иерархической лестнице. Вместе с титулом на меня легли все соответствующие обязательства и ограничения. Поэтому, Гарриет, я не приехал к вам в третий раз. И никогда не спрашивал о вас Фредди. Я не знал, что вы вышли замуж. Не знал, что вы стали матерью.
– Вам не разрешили бы жениться на мне, – уставившись на бриллиантовую головку булавки, которой был заколот шейный платок герцога, проговорила Гарриет.
– Я готов был заплатить за это чем угодно, – возразил он.
– Так что ж, – произнесла неожиданно уязвленная Гарриет, – вам повезло: вы избегли кары. И в этом году, если вы не лукавите, в Кью я дала вам то, что вы хотели, добровольно, не потребовав ничего взамен.
– Но это оказалось не тем, чего я хотел, – сказал герцог.
– Мне очень жаль, – обронила Гарриет, пытаясь отстраниться от него. – Но я с самого начала предупреждала вас, что неопытна в любовных делах. Мой муж был пожилой и не очень здоровый человек, он любил меня всей душой, однако не был таким… изощренным, как вы.
– Хотите знать правду? – спросил он тихим голосом, который словно ласкал ее. – А я и не хотел никаких изысков, Гарриет. Я хотел любить вас всей душой. А вместо этого преподал вам науку страсти. Но мы оба знаем, где и с кем я ее изучил.
– Не надо. Арчи! – Вырвавшийся у Гарриет возглас был больше похож на стон. – Не надо! Вы не знаете, какую боль причиняете мне. Сердце мое разрывается!
– Но почему оно разрывается? – спросил Тенби. – Скажите мне. Объясните это словами.
– Вы очень хорошо знаете почему, – ударив его кулачками в грудь, сказала Гарриет. – Не мучьте меня! Вы все прекрасно знаете.
– Надеюсь, знаю, – подтвердил он. – Тогда позвольте мне, Гарриет, возместить две неудавшиеся попытки. Любовь моя, вы выйдете за меня замуж?
Нежность, звучавшая в его голосе, потрясла ее больше, чем само предложение. У Гарриет вдруг подкосились ноги.
– Герцогиня… – проговорила она.
– …отправила меня сюда со своими благословениями, – сказал он. – Я и так бы приехал, Гарриет. Но я был рад, когда она одобрила мое решение. Вам всего лишь нужно родить мальчика в течение года, и она будет обожать вас до конца своих дней.
– О, Арчи! – выдохнула она.
– Я же буду любить вас до конца жизни, если вы и не родите мне мальчика, – продолжал Тенби. – Или же родите мне вместо него десять девочек. Вы выйдете за меня?
– Сьюзен…
– …на верном пути к моему сердцу, – сказал он. – Она такая же чаровница, как и ее мать. Я не устою. И надеюсь, если я научусь выть, как волк, а не рычать, как собака, у меня будет шанс завоевать и ее сердце тоже. Вы дадите мне этот шанс, Гарриет? Вы станете моей женой?
– Арчи… – прошептала она.
– Да, любовь моя?
Но она могла лишь вновь и вновь повторять его имя.
– Однако вы совершенно разучились произносить что-либо внятное, – заметил Тенби. – Могу я поцеловать вас, пока вы обдумываете ответ?
– Арчи… – сказала Гарриет.
– Когда я волнуюсь, я всегда бормочу нечто нечленораздельное, – сказал герцог. – Но я не помню, чтобы я нервничал, разговаривая с кем-то еще. Только с вами, Гарриет. Впрочем, это не по-мужски – нервничать. И уж тем более такое проявление страха недостойно герцога Тенби. Я хочу поцеловать вас, Гарриет!
Гарриет подняла лицо и закрыла глаза, когда он припал к ее рту. Колени у нее подогнулись, дыхание пресеклось. Она тесно прижалась к нему, обвила руками его шею, раскрыв губы навстречу его ищущему языку. Ее оборона была сломлена, полностью и безвозвратно.
А затем она снова увидела его глаза, светлые, с серебристыми искорками. Он всматривался в ее лицо.
– Очень лестно для мужчины встретить такой рассеянный взгляд женщины, которую он только что целовал, – проговорил Тенби. – Должен ли я отбросить всякую щепетильность и – не знаю, в который уж раз – повторить свой вопрос? Вы выйдете за меня замуж, Гарриет?
– Да, – сказала она.
– «Да». Должен ли я настаивать на полном ответе? – Тенби удивленно вздернул брови. Гарриет улыбнулась.
– Арчи, – промолвила она, – иногда мне кажется, что вы просто дурачитесь.
Он взглянул на нее, и она поняла, что, видимо, во время поцелуя его самооборона тоже рухнула. В глазах его были и робость, и желание, и что-то еще.
– Я люблю вас, – сказала Гарриет. – Я всегда вас любила.
– Ах, – проговорил он, – наконец-то пришло время признаний! Я хотел вас, Гарриет. Это не проходило. Я не понимал, пока не удовлетворил свою страсть, что хочу гораздо большего. Вы возбудили во мне голод, который только вы одна сможете утолять. До самого моего смертного часа. Вы зажгли во мне жажду любви. Жажду получать любовь и дарить ее.
– Арчи… – сказала Гарриет.
– Специальное разрешение. На следующей неделе, – заверил он, – мы без промедления начнем зачинать нашего мальчика. Или десять девочек. А то и одиннадцать, если вы пожелаете, Гарриет. Ах, любовь моя, вы и не представляете, как заставляет колотиться мое сердце этот румянец, медленно заливающий ваши щеки!
– Может, нам стоит вернуться в дом и сообщить Сьюзен? – спросила Гарриет. – И Кларе, и Фредди?
– А потом вернуться в Лондон и сказать моей бабушке и тете Софии? – продолжил Тенби. – И нам следует приготовиться: тетя София задушит нас в своих объятиях. Я в страхе замираю. Но сейчас, Гарриет, мы никуда не пойдем и не поедем. Мои ботфорты и куртка будут безнадежно испорчены, если снова попадут под этот проливной дождь. Однако он все же кончится, и не далее, чем через час – чуть-чуть светлеет, вам не кажется? Мы успеем к чаю. Но что же нам делать тут еще целый час, как вы считаете?
Гарриет рассмеялась и снова прислонилась виском к его плечу.
– Не представляю себе, – призналась она. – Но вы что-нибудь придумаете, Арчи?
– Я так хочу узнать, как это бывает, когда… соединяет нечто большее, чем просто физическое влечение… – сказал он. – Узнать, что это значит – слиться в любви, а не только получить удовольствие. Если вы откликнитесь на мое желание, Гарриет… Ведь один я не могу…
– Арчи…
Тенби покачал головой:
– Опять вы лишились дара речи, Гарриет! Но нельзя ли одно слово, которое вы все же произнесли, счесть за согласие? И я спешу принять его за согласие. Взгляните на меня, любовь моя, и начнем. Час – это не так уж много.
Гарриет подняла глаза.
– Ах, моя прелестная скромница, вы покраснели! – воскликнул Тенби, задержав на Гарриет взгляд, полный любви и нежности, и поцеловал ее, открыв губы.