Первый мой выход на рынок закончился полным провалом. Люди подходили изредка, спрашивали цену, и уходили молча. Я терялась в догадках. Может, цена слишком высокая? Может, плохо связано?
Расстроенная пришла домой. Муж встретил меня с кислой физиономией. Макароны у него подгорели, дети отказывались их есть, и он заявил мне, что не собирается больше тратить свой выходной день на возню с детьми из-за моих каких-то глупостей. Тем более денег не наторговала, и вообще вся идея более чем дурацкая.
Что же делать? Бросить эту затею и заняться чем-то другим? Но чем? И в пряжу вложены деньги хоть не такие большие, но все же, куда ее теперь девать? Тут позвонила мама, узнать, как закончился мой поход. Мы стали вместе анализировать, что я сделала не так, и решили, что моя главная ошибка – это неправильно выбранный клиент. Дело в том, что продавать свой товар я отправилась на центральный рынок, а здесь публика городская – более разборчивая и современная. А мои покупатели – небогатые жители кишлаков, приехавшие продать свои дары полей, а заодно купить что-то в городе. Решили в следующий раз пойти вместе в Старый город и там попробовать продать детские костюмчики, и причем, в будний день, чтобы детей не было дома, и «вождь» наш не «гавкал» лишний раз.
Так мама отчасти успокоила меня и я села вязать дальше. Видимо, путь к вершинам успеха ни у кого не бывает гладким.
Старый город – это старая часть Ташкента, отсюда когда-то город начинал строиться. Здесь старые глинобитные дома соседствуют с современными высотными зданиями, но все равно кажется, что попадаешь в прошлое. Узкие улочки, глинобитные глухие заборы, старые раскидистые деревья и мечети.
Базар в старом городе очень большой. Здесь, возле четырехэтажного здания «Детского мира» идет бойкая торговля: трусики, костюмчики, детские кроватки. Многоголосая толпа шумит на разных языках. Для рекламы я держу костюмчики на весу на плечиках. Остальные в сумке у мамы, стоящей рядом.
Ко мне подходят две молодые женщины, и спрашивают по-узбекски, сколько стоит. Я бойко отвечаю, потому что названия числительных по-узбекски знаю достаточно хорошо. Они начинают торговаться. Не потому что я дорого прошу, просто здесь так принято. Но это хороший признак, значит, интерес к покупке есть. И действительно, они покупают сразу два костюмчика. Ура! Начало положено! По местной традиции, я обмахиваю денежными купюрами остальные костюмчики.
Через три часа мы все распродали. Радостная, я покупаю продукты для дома. Можно сготовить что-нибудь вкусненькое, а то одни макароны да картошка….
Я стала придерживаться такого режима работы: неделю вяжу, один день хожу на рынок продавать. Изделия мои раскупались, и однажды хозяин ближайшего ларька подошел и предложил купить у меня все оптом. Я согласилась, и стала каждую неделю привозить ему товар на оптовую продажу.
У меня появился мощный стимул вязать, появилось немного денег на неотложные нужды, появилось свое дело, в которое я вкладывала свою смекалку и фантазию.
Казалось, что уже виден свет в конце тоннеля. Но это продолжалось недолго. Мы собрались переезжать в Россию.
Глава 2. Кубанские мотивы.
И вот мы переехали в Россию, и живем в районном центре с 50– тысячным населением, который тридцать лет назад был еще станицей. Когда-то у мужа здесь жили родственники, он бывал здесь в детстве на каникулах.
Первое впечатление: просто кошмар, здесь жить невозможно. Дом, в котором мы поселились, имеет печное отопление. Туалет на улице, вода в колодце во дворе. Газ баллонный. Я не знала, что в конце двадцатого века можно так жить, только в книжках читала. Я никогда не думала, что такое дело, как простое мытье посуды, может занимать столько времени и сил. Принести из колодца воду, нагреть ее на плите, налить в тазик и помыть посуду, вылить воду, налить чистую, прополоскать в ней посуду. А прибавьте к этому стирку, приготовление еды, купание детей….. Нет, можно просто свихнуться. Мне казалось, были бы у меня крылья, я бы полетела обратно в Ташкент, в свою четырех комнатную квартиру со всеми удобствами. Но назад дороги не было.
Когда-то, в советские времена, этот городок, по словам местных жителей, был настоящей дырой. Хаты с глиняными полами и соломенными крышами, пустые магазины и пара-тройка еле живых колхозов. За каждой мелочью приходилось ездить в Краснодар, даже за молоком вставали в очередь в 4 утра (это в аграрном-то регионе). Многие уезжали на заработки на Север, и оставались там до самой пенсии, кто-то пытался зацепиться в Краснодаре. Образовательный уровень населения тоже был не высоким: человек, закончивший техникум, считался чуть ли не академиком. Но все изменилось после распада Союза. В Краснодарский край повалили беженцы из южных республик бывшего СССР. Переселенцы из Душанбе, Бишкека, Баку, Ташкента, Грозного – люди в большинстве своем с высшим образованием, сразу потеснили местных специалистов на рынке труда, на котором и без них было тесновато. Но и местные не сдавались просто так. На их стороне были многочисленные связи и могущественные родственники. Так возникла затяжная многолетняя конкуренция между «беженцами» и местными уроженцами.