За исключением меня в доме воцарилась гробовая тишина. Отец как-то вмиг отрезвел, и на замечание мамы: «что же ты наделал?», вдруг все понял и осознал, он терпел и слушал мою несуразную брань, слушал за долгие годы все, что никто ему не мог ни когда сказать. Так слышать он мог только свою мать, которую, толи по обычаю, либо по традиции или по глубине души, почитал и уважал, терпя от нее любые упреки, но только лишь от нее.
Наутро я спокойная, но с опухшими глазами собиралась в школу. Было тихо, молчала сестра, молчала и мать. Отец, словно пролистав иными глазами свою жизнь, вдруг что-то осознал, понял, что жизнь-то преломилась, теперь будет что-то по-другому.
Я продолжала жить, училась давать отпор обидчикам, огрызаться. С отцом, при всех его попытках, не разговаривала вообще, проходила мимо, не отвечая на его обращения, его просто не было в моей жизни.
Да, ему было очень больно, но он терпел, ждал и надеялся...
Пьянок в доме со скандальным исходом теперь, практически не было. Он иногда приводил домой своих товарищей, немного выпивали, по-тихому общались, если я заходила вдруг в дом, его друзья здоровались со мной, на что мне, проходя мимо молча, приходила мысль дать им понять - «вали отсюда!». Отец втихушку говорил им: «у-у-у, это моя «доча», она грозная, и еще пробьется, это Галина Павловна»... Я, конечно, слышала все это, немного было смешно и забавно, но простить не могла, он по-прежнему был для меня ноль.
Иногда приходили и ко мне подружки. Отец, зная мой характер, терпел услышанные в его адрес насмешки и выходки. Подружкам я говорила, что отца у меня нет, а что там сидит, так это пьяница и ублюдок - Павел Степанович, до которого мне нет дела.
Я взрослела. Мама чаще стала давать мне на карманные расходы. И, как обычно, мне хотелось чаще покупать сладости, в обязательном порядке, съедая их самостоятельно. Делиться с родичами, тем более работающими, и не дающими мне, школьнице ни копейки, я тоже не желала. Наверно отъедалась конфет, так не достающих в детстве, что большей частью перепадали только под Новый год, и как, казалось мне тогда, неравномерно делились между нами, из-за чего я просто плакала от обиды.
По окончании 9 класса мне уже очень хотелось выглядеть как-то хорошо, ведь среди одноклассников меня воспринимали замкнутой, неприметной тенью.
На летние каникулы устроилась на почту доставщиком телеграмм. Тогда я стала понимать, что такое труд. Радости моей не было предела, за, впервые, заработанные 90 рублей. Но и живого места на ступнях тоже не осталось, все было сплошной мозолью, наступать было очень больно, но перетянув бинтами на туго ноги, я вновь шла на работу. К осени почти приодела себя. По тем временам, можно сказать выглядела уже привлекательно, сменила свой имидж, сшила новые наряды. Ребята стали обращать внимание, девчата, приоткрыв рты, стали немного с завистью коситься.
Одна неприятность, вот на парфюм то денег и не было, а так хотелось иметь хоть какой-нибудь ароматный флакон. Изредка пользовалась мамиными, за всю ее жизнь единственными духами в маленьком пузырьке «Красная Москва».
Так и по сей день, для меня всегда самый желанный подарок - это духи, почему-то только им я больше всего радуюсь.
В старших классах я немного подтянулась, стала лучше учиться, и впервые поняла, что совсем не равнодушна к своему однокласснику Сергею, хотя знала, что это было взаимно. Но как-то не мог он подойти, переломить себя, хотя пытался заигрывать, мой сложный характер было сложно предугадать. То была первая, скрытая и долгая любовь. Я знала, что он всегда интересовался по жизни обо мне через моих братьев и друзей, но так и не смог переступить какой-то невидимый барьер, чего-то боялся. Может это и правильно...
Спустя годы я узнала, что человеком он оказался слабым, не пробивным, пошел после школы на стройку, там запил. Так и не женившись ни на ком, он часто при встречах печально смотрел с досадой в мою сторону, а... в 40 лет его просто не стало...
...Мне 14 лет. И вновь в доме очередная драма. Нуртай, которого полгода назад призвали в Армию, не выдержал первые испытания на прочность, дала о себе знать та злополучная авария и сотрясение мозга в детстве. Он служил в ракетных войсках на Эмбе. Первая стычка, не выдержали нервы, «нежный ребенок» потерял над собой контроль. Просто оставил на посту свое оружие и ушел в пустыню, куда глаза глядят, без воды, без еды.
По телеграмме отец срочно выезжает в часть. Как фронтовик, он добивается полного мед обследования сына, через военный госпиталь. После лечения брата комиссовали, дав инвалидность, и началась его «развеселая» жизнь.