Напоминание о Видале снова повергло меня в плохое настроение.
В 18 часов мы закончили оформление последних бумаг. Кони, не переставая жевать, спросила:
— А когда завтра приходить, мистер Бердн?
— К девяти часам, будьте любезны.
— Не опоздаю, не волнуйтесь. Всего хорошего.
И она ушла, покачивая своими мощными бедрами и, видимо, не отягощенная никакими житейскими проблемами.
Спешить мне было некуда. Еще утром я предупредил Роду, что вернусь поздно. Я имел достаточно времени, чтобы спокойно все обдумать.
Неужели Видаль овладевает Валерией под гипнозом, без ее ведома?
От этой мысли меня бросило в жар. Как можно быть таким жестоким?
Я вспомнил ее слова: «Он — сущий дьявол».
Но если Видаль вытворяет такое, то как можно помешать ему? Предупредить Валерию? Но это будет жестокость уже с моей стороны. Ведь она сказала, что находится полностью в его власти, подчинена его воле.
«Никто тут ничего не может сделать», — говорила она.
Однако, несмотря на всю опасность моего вмешательства в это дело, я твердо решил ей помочь.
Прежде всего нужно узнать как можно больше о природе этого явления. Хорошо бы получить консультацию специалиста, но где его найти?
И тут я вспомнил о друге Дайера, докторе Раппаке. Врачи, как правило, не любят распространяться о своих пациентах, но ведь этот Раппак поведал Дайеру о человеке, который гипнотизировал свою жену перед половым актом. К тому же я не собирался никому рассказывать о том, что пытаюсь наводить справки. Да и доктору можно представиться под вымышленным именем.
Достав телефонный справочник и полистав его, я обнаружил, что доктор Хьюго Раппак, невролог, проживает на Уэст-стрит, 1141, в районе Палм-Бич. Место явно не самое престижное. Это был пригород, населенный неграми и другими цветными.
Я набрал номер врача.
— Доктор Раппак слушает, — ответил низкий голос.
— Здравствуйте, сэр. Меня зовут Джордж Феллоуз. Я бы хотел получить у вас консультацию по вопросам гипноза. Вы могли бы принять меня?
Пауза.
— Вам кто-нибудь порекомендовал меня, мистер Феллоуз?
— Да нет, просто кто-то из моих друзей вскользь упомянул ваше имя в разговоре и добавил, что вы хороший специалист в этой области.
— А как имя этого вашего друга? — с некоторой подозрительностью спросил Раппак.
— Да как-то вылетело из головы, я пытался вспомнить, но там в тот момент было довольно много народа, к тому же мы выпили…
— Ага. А можно узнать, почему вы интересуетесь гипнозом?
Мне мгновенно пришла в голову хорошая мысль.
— Видите ли, доктор, я пишу роман, и мне бы хотелось внести в повествование этот элемент. И желательно подтвердить то, что я расскажу, научными фактами. Естественно, я заплачу за визит.
— Я очень занятой человек, мистер Феллоуз, однако попытаюсь уделить вам немного времени. Скажем, сегодня в девять устроит?
— Отлично. Спасибо, я обязательно буду.
Мы одновременно повесили трубки, и я опять задумался.
Дважды в наших беседах Вал упоминала имена Трильби и Свегаль. Она говорила: «Я — Трильби, а он — Свегаль».
Кто же это такие? Возможно, какие-нибудь литературные герои и существует книжка с таким названием. Я, правда, ее не читал. А может, в этом произведении и заключена разгадка тех таинственных событий, свидетелем которых я стал? Надо узнать в городской библиотеке.
Я посмотрел на часы — было 19.00 — и решил перед визитом к Раппаку заглянуть в читальню.
Выйдя в коридор, я столкнулся с миссис Клеменс, экономкой Видаля.
— О, мистер Бердн! Как хорошо, что я вас застала. Миссис Видаль просила вас зайти к ней. Она беспокоится, все ли сделано для подготовки поездки хозяина в Ливию, и сказала, что не уснет, пока не поговорит с вами.
Я вздрогнул. Вал прекрасно знала, что с этими документами все в порядке. Это был предлог, чтобы увидеть меня.
— Так как, пройдете со мной, мистер Бердн?
— Да, конечно.
По дороге в комнату Вал женщина добавила:
— Только, пожалуйста, не задерживайтесь. Ей нужен покой.
— Нет, это всего лишь пара минут.
Возле спальни Вал она остановилась, тихонько постучала в дверь и пропустила меня вперед.
Валерия лежала на широкой двуспальной кровати. Вечернее солнце отбрасывало на пол длинные тени. В комнате было прохладно. Темные глаза женщины, в которых светилась тревога, отчетливо выделялись на белом как мел лице.
Я схватил и сжал протянутые мне руки. Они были холодные и сухие.