- Конечно можно, вон и баба Мария поворчит с тобой дуэтом, а мы с мамой послушаем, - хохотала Ольга.
В этом году традиция встречи Рождества не изменилась, только теперь женскую часть рода Коляда – «Просто рождественская фамилия какая-то», - шутила девушка – надёжно «разбавили» отчим Василий Васильевич и бессменный привратник старушек Борис Малёванный. Борис, уволившись из охранной фирмы три года назад, навсегда переехал в Стусов к сестрам Коляда. На нём была вся мужская работа по дому и во дворе, ещё он следил за многочисленными посетителями, приезжавшими сюда на лечение. А в прошлый свой приезд Ольга узнала новость – Малёванный нашёл в Стусове невесту и после Пасхи собирался играть свадьбу.
- Жить я буду у жены, - объяснял он девушке, - а работать, по-прежнему, тут, у бабы Марии и бабы Нади. Они же мне роднее всех родных.
- Получается, ты мне тоже родня? – лукаво улыбалась Ольга.
- А как же, считай меня названным братом, ведь из такой передряги вытащила, как вспомню – жуть берёт.
Вечером, накрыв праздничный стол, всей семьёй сходили в церковь на службу, а возвращаясь, полюбовались на огромный молодой месяц, нависший над горизонтом. «Словно нас разглядывает и улыбается, - прошептала баба Надя. – Освещает округу лучше всяких фонарей». И действительно, село, покрытое снегом, словно окутало снежной белизной, отчего было ясно, как днём, и лишь у высоких заборов залегли синие тени, бегущие по дороге до самой околицы, к дому Коляда.
После ужина, когда мужчины разошлись спать, женсовет Коляда слушал отчёт Ольги о том, что происходит в её жизни, а также планы девушки на будущее.
- Свой кабинет – это хорошо, - резюмировала Зоя, - ты сможешь легально работать силой, а как же твой Салон тут, в городе?
- Не брошу и обязательно буду приезжать, чтобы принимать самых тяжёлых пациентов, - ответила матери Ольга. – Но, сама понимаешь, моя жизнь сейчас - в Киеве и менять я её не намерена.
- А вот это плохо, - грозно заявила баба Мария. – Я не о работе говорю, а о личной жизни. Почему ты махнула на неё рукой? Три года миновало после смерти Виктора, пора бы уж задуматься о новой семье и о детях.
- Поддерживаю, - вскинулась мать, - я хочу внуков. Неважно, мальчиков или девочек, но хотя бы одного можно же родить для начала?
- Девочка нужна обязательно, чтобы силу рода продолжить, - добавила баба Надя, - и не тяни с этим, пока ты молодая и здоровая, внучка. Не хочешь замуж – ладно, сейчас такое время, что штамп в паспорте для рождения ребёнка - не главное…
- Нет, - решительно заявила Ольга, - у меня всё будет правильно, то есть, вначале брак, а затем ребёнок. Я хочу, чтобы у маленького были и мама с папой, и дом, и вы все.
- Так мы ж об этом и говорим, - кивнула, улыбаясь, Зоя. – Рассказывай, кто это? …Молчишь? Я ведь уже поняла, что у тебя кто-то появился. Кто?
- Он ещё не появился, но пытается изо всех сил, - хмыкнула Ольга. – Я пока думаю.
- Хочешь погадаю? – предложила мать.
- Не нужно, я вообще по жизни фаталистка, если Богу угодно, чтобы этот человек стал для меня кем-то важным, так оно и будет.
- Только не тяни долго, - вздохнула Зоя, - а то неопределённость убивает чувства очень быстро.
Киев встретил заторами. Уже на окружной, медленно двигаясь в крайнем ряду, Ольга вздыхала. «Все возвращаются после праздников, вот и пробки. А я ведь могла ещё вчера приехать, но так хотелось лишний день побыть с родными, вот теперь ползу». Дома девушка оказалась спустя лишь два часа, недовольная и уставшая. Закинула бельё в стирку, разложила продукты в холодильнике, которые мать и бабушки еле впихнули в багажник (а что же еде пропадать, столько наготовили) и нырнула в ванную. Уже перед сном набрала номер Дыма Сокоры и договорилась о совместной поездке в мастерскую за поясом.
- Чем занималась в эти дни? Отдыхала? – поинтересовался Дима.
- Если объедание можно назвать отдыхом, то да.
- Не понял…
- Святой вечер, Дым, как не понять?
- А-а, - отозвался. – В нашей семье это было не принято. Родители – коммунисты и убеждённые атеисты, к вере относились сугубо отрицательно. Правда, после смерти отца мама свои взгляды на церковь поменяла и начала посещать ближайший храм, а я вот так и остался недоучкой. Пытаюсь верить, но… это сложно – верить в то, что не понимаешь и не можешь объяснить.
- Плохо, - убеждённо отозвалась Ольга. – Не пытайся анализировать то, что анализу не может поддаваться априори. Бог – это вера разума и чувства, Он – начало всех начал.
- Мне проще воспринимать Его, как мировой сверхразум.
- Так Он же это и есть, глупый, - засмеялась Ольга. – Изначальный мировой разум.
- Но я пытался читать Библию. Там такая заумь! Ничего не ясно.
- Какую именно Библию?
- Обычную, купил в церкви.
- А, тогда понятно. Тебе нужно было начинать с простого варианта, вроде Библии «для чайников» …
Сокора расхохотался.
- А я что читал?
- Библию для программистов, то есть, для тех, кто уже понимает, что ему нужно и где это искать. Такие сложные вещи всегда начинают изучаться с азов. В твоём случае – это катехизис. Кстати, есть ещё детские Библии, там очень доступно всё описано.
- Но Ветхий завет – это же просто история еврейского народа.
- Это история мира. Вот почитаешь её и поймёшь, откуда что берётся. И почему именно из этого многострадального народа избрали Мессию.
- Ладно, Оля, уговорила, попробую почитать.
- До завтра и спокойной ночи.
Дневное дежурство прошло, как обычно. Единственное, что удивило Ольгу, наличие больного Авдющенко – так звали лыжника, виновного в столкновении на склонах Протасового Яра.
- Я почему-то была уверена, что его отвезут в дорогую частную клинику, - заметила девушка заведующему.
- Я тоже, но мужик поутру категорически отказался переезжать, хоть жена и все родные настаивали, - ответил Петрович. – Написал здоровой рукой на бумаге огромное НЕТ и всё.
- Всё?
- У меня, наедине, спрашивал о тебе, мол, кто такая?
- Не поняла, зачем?
- Молчит. Я сказал ему, что ты медсестра и выйдешь сегодня на дежурство. Кивнул довольно. Теперь всё.
- Ладно, - протянула Ольга. – Поживём – увидим, чего там напридумывал этот Авдющенко. По крайней мере, говорить пока он не может, а с остальным я справлюсь. Хотя, Петрович, обидно. Стараешься, стараешься, помогаешь людям изо всех сил, а им лишь бы своё любопытство удовлетворить.
- Да может там ничего такого и нет, он ведь был под лекарствами, мало ли что ему показалось, отобьёмся.
Ближе к вечеру к Ольге подошла жена Авдющенко и, презрительно хмыкнув, бросила:
- Я думала, вы врач, а вы медсестра…
- Врачом не представлялась и никем другим также, - ответила Ольга. – У вас какие-то претензии ко мне?
Мадам вспыхнула и возмущённо зашипела:
- Нахалка!
- Странно, - откинувшись на спинку стула, Ольга внимательно рассматривала женщину. – Складывается впечатление, словно вам обязательно нужно со мной поссориться и поскандалить. В чём дело?
- Да как вы…
- Женщина вы красивая, ухоженная, в семье пользуетесь уважением, - продолжила спокойно девушка, - это видно по тому, как к вам относятся остальные родственники. Чем же вам не угодила лично я?
- Это из-за вас мой муж не соглашается на частную клинику, - наконец выдала мадам Андрющенко.
- Да? – удивилась Ольга. – Откуда такая информация? И почему я ничего не знаю? – Так, стоп! – выставила вперёд руку, отгораживаясь. – Ваши претензии беспочвенны и я их не принимаю. Задам встречный вопрос – чем я могу помочь?
- Убедите моего мужа отсюда уехать, - заявила дама, вскинув подбородок.
- Не вижу смысла, у нас отличное отделение, прекрасные врачи и персонал, помощь вашему супругу оказана квалифицированная, он в отдельной палате, идёт на поправку. Чем частная клиника будет лучше? Или вас кто-то здесь обидел?