- Ты просто её не видишь, - проворчал от двери Афанасий. - "Белая" такой силы не может не внушать доверия.
- Почему? - полюбопытствовала Ольга.
- Потому что эта благодать просто так не даётся. Чем больше людей "белый" исцеляет, чем больше борется, не жалея своих сил, за каждую душу, тем сильнее становится сам. А судя по сиянию Ольги, этих душ уже набралось немало.
- Она каждый день исцеляет, - похвалился Иона. - И, как правило, тайком. Хотя, думаю, твои больные, Оля, догадываются, куда деваются их болячки.
- Мы потом поговорим, ладно? - отмахнулась девушка. - А сейчас внимательно слушайте. Я открою окно, надо ведь куда-то выгонять эту заразу, - и девушка кивнула на "черноту". - Будет холодно, но придётся потерпеть. Вы, двое, отходите к двери и истово молитесь, молитесь вслух, ибо молитва сейчас будет вашей единственной зашитой.
- Молитва, изначально, защита любого человека, - заметил Афанасий.
- Старайтесь не прерываться ни на секунду.
- Поняли. А ты?
- А я буду сражаться здесь, - и девушка, вновь положив руки на виски отца Михаила, кивнула. - Начали.
"Отче наш, сущий на небесах...", - под негромкий речитатив мужских голосов Ольга занырнула вглубь Михаила и принялась тщательно обследовать его изнутри. ""Черноты" здесь нет, - определила. - По-видимому, его силы хватило, чтобы не впустить заразу внутрь, но на этом всё. Как же святой отец так вляпался? Ведь, наверняка, понимал, что с ним... Хотя? Жить в монастыре - это, как пребывать в стерильной палате, когда всегда уверен в своём здоровье и здоровье окружающих. Вот и расслабился Михаил, поверив в собственную неуязвимость, оттого и не понял, почему заболел. Но откуда взялась эта зараза? Не из монастыря, исключено. Значит, святой отец выходил в город, где и столкнулся с "чёрными". Чем же он их так достал? А игумен? Разве не видел, что его монах вляпался в "черноту"? Вопросы-вопросы... Ладно, об этом потом, а что делать сейчас? Я ведь не умею изгонять зло, как бабушки. Зато у меня есть сила. А если ею поделиться с Михаилом...?"
И Ольга начала наполнять монаха "белизной". На глазах видевшего игумена, истово шептавшего молитву, начало твориться великое таинство - Михаил постепенно засветился, словно лампа в тысячу ватт, и этот свет всё прибывал и прибывал, затмевая собой свет люстры и многочисленных свечей в комнате. А Ольга, наоборот, заметно бледнела, будто остывая на морозе у открытого окна, несколько раз даже качнулась, но руки от висков больного не отняла.
"Остановись, ты убьёшь его, - вдруг тихо проговорил рядом женский голос. - Зло и так уже ослабело, забери его и выбрось в воду". Девушка, подчинившись приказу неведомого голоса, протянула руки к груди Михаила и с силой дёрнула на себя "черноту", сматывая её в большой комок, а затем опустила в таз с освящённой водой. "А теперь забери свою силу обратно, пока она не навредила больному. Втягивай быстро, словно вдыхаешь на полную грудь. И не бойся, если что - я помогу".
И Ольга "вдохнула", да так, что на несколько секунд оглохла от какофонии в собственном теле. "Умница!" Порыв холодного ветра пронёсся по комнате, заставив танцевать огоньки свечей, но при этом ни одна из них не погасла, а игумен Афанасий отчётливо осознал - всё, таинство окончено, "черноты" на Михаиле больше нет.
- Окно закрыть, - деревянным голосом сказала девушка, - воду из таза аккуратно вылить в канализацию и всё хорошо промыть, меня не трогать, пока не очнусь. Потом горячего сладкого чаю и бутерброд..., - она неловко опустилась на колени и прилегла на коврик у кровати больного. - Повторяю, меня не трогать.
Они всё-таки нарушили распоряжение Ольги, подложив ей под голову подушку и укрыв тёплым одеялом. Игумен собственноручно избавился от проклятой воды, а таз аккуратно упаковал в несколько целлофановых мешков и приказал вынести его в мусорный бак. Потом они с Ионой хлопотали у постели очнувшегося отца Михаила, шепотом рассказывая ему о произошедшем, а тот всё пытался свесить голову с кровати, чтобы посмотреть на свою спасительницу, беспокоясь как она.
- Девочка столько силы через себя пропустила, неудивительно, что ослабла вконец, - ворчал Афанасий, усевшись на стул возле Ольги, - не дёргайся, Миша, я слежу за ней. Ты лучше расскажи, откуда принёс в обитель "подарок", да ещё такой силы, что наше святое место не могло от него избавиться?
- Ещё не понял. Потом, когда приду в себя окончательно, всё подробно вспомню и расскажу.
- Прости, я виноват перед тобой, - покаялся вдруг игумен. - Эти праздничные дни такие суматошные. Когда мне сказали, что ты приболел, я, каюсь, даже внимания не обратил.
- Так ведь многие братья грипповали, - заметил отец Иона. - Я тоже несколько дней ходил с насморком и пил таблетки.
- А потом я увидел тебя мельком, Миша, - продолжил Афанасий, - но беды не заметил, всё суетился - то гостей принимал, то сам постоянно был в разъездах... А уж когда увидел, решил немного подождать, уверенный, что стены монастыря сами изживут отсюда "черноту". А она лишь с каждым днём становилась всё сильнее. Моя вина.
- Да я сам слепец, - вздохнул Михаил.
- И Ольги в городе не было, - добавил Иона.
- А ты откуда её знаешь? - вдруг строго спросил игумен. - И почему молчал о ней? Такое чудо прятал ото всех, это же не девушка - сокровище.
- Потому и прятал, - хмуро ответил Иона. - Ольга приказала. А я своей спасительнице перечить не мог, да и не хотел.
- Обещаю, дальше меня новость не пройдёт, Христом Богом клянусь, - перекрестился на образа игумен. - Рассказывай.
Иона покряхтел, переглядываясь с отцом Михаилом, но потом всё-таки рассказал о том, как Ольга его летом спасла, практически вернув с того света, и попутно вылечив его больную печень и почки. Михаил же поведал, как увидел отпечаток "белой" ладони на сердце товарища и как разыскал больницу, где работает девушка.
- Мы встретились, я поблагодарил за спасение, Миша удовлетворил своё любопытство, - закончил рассказ Иона. - Собирались повидаться ещё раз, чтобы подробно расспросить Ольгу о её даре, но не получилось. То мы были заняты, то у неё дежурства, а потом она открывала свой массажный кабинет...
- Не понял, - удивился игумен.
- Девочка - костоправ от Бога, а вместе с позвоночником, уверен, она пациентам ещё и здоровье возвращает.
- Интересно, - покряхтел Афанасий, потирая собственную спину.
- Попросите - и вашу спину приведу в порядок, - отозвался с пола девичий голос.
- Оля, доченька, очнулась наконец! - всполошился игумен. - Сейчас-сейчас... Иона, быстро кипяти чайник!
- Уже завариваю, - кинулся к столу монах.
Через минуту, присев к столу, Ольга пила обжигающий сладкий чай, заедая его вкусным монастырским хлебом с маслом и сыром.
- Ничего более калорийного среди ночи не нашли, - покаялся Иона.
- Мне хватит.
Пока девушка трапезничала, монахи, сидящие рядом, рассматривали её с нескрываемым любопытством.
- Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался игумен.
- Сносно.
- И...?
- Минутку, - она допила чай, поблагодарила, а затем подошла проверить своего пациента. Дотронувшись к вискам Михаила, занырнула вглубь его естества, быстро всё осмотрела и вынесла вердикт:
- Всё хорошо. Есть, конечно, места, где можно подправить и кое-что подчистить, но это не срочно.
Ольга повернулась к игумену.
- Так как на большее я сейчас не способна, предлагаю вам троим посетить мой кабинет частным образом. День согласуем по телефону. А время... Можно или в начале приёма, то есть в 6-7 утра, или в конце, где-то в восемь вечера ...и до упора, - девушка улыбнулась. - Тогда и поговорим. А сейчас мне пора. Отец Иона, проводите?
- Конечно, Оля.
- Подожди, - потянулся с кровати Михаил. - Спасибо, доченька, спасла меня от верной смерти. - Он ухватил руку Ольги и поцеловал её. - Огромное спасибо.