Он как-то по-особому посмотрел на траву и из-под нее полезли золотистые корни, выплетаясь в кресла, расставленные вокруг стола.
— Зачем нас принесли именно сюда? — хмуро спросил Васт, усаживаясь рядом с Ярославой.
— Первую причину я назову сам, — добродушно усмехнулся хозяин леса, — просто мне здесь всё нравится. И вид, и фонтан. А особенно то, что сородичи, не достигшие третьего цикла, никогда не ходят сюда с мелкими просьбами…
— А куда они должны ходить? — живо заинтересовалась Тина, поглядывая на подносы, которые расставляли по столу ловкие светловолосые парнишки.
— В каждом поселке есть старшие… и они ничуть не меньше меня знают и умеют, — улыбнулся Тину лесник, и на этот раз в его улыбке был настоящий интерес, — у тебя странная аура. Сквозь слабую женскую ярко светит мужская… поэтому тебя выбрал в напарники мой правнук?
— Что? Яргелли была твоей внучкой? — Прониклась Линел, — и как же ты решил ее отпустить?
— А как можно не отпустить ветер, который колышет верхушки кленов? Как можно удержать водопад, падающий со скалы? Даже вот этот маленький фонтанчик удержать невозможно… его можно попытаться придавить ладонью, но тогда он вмиг перестанет быть сверкающим чудом… и станет лишь жалкой струйкой.
Лесник тихо вздохнул и отвернулся в сторону, рассматривая дальние рощи на противоположном склоне.
— Послушай… — Тин пересел к нему поближе и осторожно коснулся рукой плеча, — мне отдали её лук… забери, он хранит ее тепло. А я… все равно найду когда-нибудь способ вернуть себе мужское тело… и… тебе он нужнее, точно.
— Ты не прав… — грустно улыбнулся лесник, — он нужнее тебе. А когда станешь мужчиной, отдашь следующему… кому будет нужнее. Так правильно, хорошие вещи должны служить хорошим людям. Вы завтракайте… и понемногу рассказывайте, зачем сюда добирались… про девочек из поселка можете не говорить, одновременно с посланным за вами помощником я отправил на побережье несколько отрядов… привести сюда ваших спутниц и поймать негодяев. Мне нельзя было вмешиваться раньше… лет сто назад жители прибрежных поселков вытребовали у моего предшественника право на независимость… он посчитал их требования справедливыми. Управлявший ими в то время квартерон следовал законам материка, и был неподкупен и честен. Но теперь там правят другие люди… и они больше думают о деньгах, чем о чести и справедливости.
— А у вас нет денег? — оторвавшись от дегустации крепеньких маринованных грибочков, поданных к отварной картошке, — заинтересовалась Слава.
— Все у нас есть, — хмыкнул лесник, — только не в том виде, как у людей, но это тебе объяснит твоя половинка… а вот ты лучше объясни мне, кто просверлил фермы знаний и повесил их на веревку? Они от этого сбиваются… да и не хватает там около десятка.
— Что? — не сразу сообразила Ярослава, — ты о чем?
— Подожди, ма, — попросил Костик, пришедший, наконец, в себя, — нафик деньги и игрушки… давайте о них потом, а? Я хочу спросить… вы мне поможете стать парнем?
— Мы могли бы… погрузить тебя в сон и настроить организм на изменения, — кивнул анлезиец, — кстати, это и твоя мать с братом могут, если я объясню им тонкости процесса. Но тут есть одна сложность. Нужно время и постоянный присмотр. Много времени, около сорока дней, изменение идет на всех самых глубинных уровнях и торопить его не стоит. Еще важно не прервать ни на минуту, тогда придется начинать сначала. Но еще значительнее выбор сиделки. Изменяющийся в этот момент защищен от внешнего мира лишь энергией, ну или аурой. Поэтому помощник должен быть один, из тех, кому ты доверяешь, но у кого нет ни мельчайших причин или желания что-то изменить в твоем сознании… на пользу делу, себе, или как некоторые говорят — ради тебя самого же. Ты же не захочешь очнуться с чужими принципами или привычкам?
— Знаешь… прости конечно, что я так легкомысленно рассуждаю… но очнуться с чужими… в чужом теле не менее страшно. Поэтому я готов, а сиделку найду…
— Подожди, я не договорил… есть еще метод, более простой быстрый и надежный… пойти в крепость мастеров и сообщить про ошибку.
— Но они же… — выдохнула Линел, — никого не пускают… или у вас есть связь?
— У нас есть предмет… с которым они пустят любого… но поговорим мы об этом немного позднее. Помощник дал мне знак, что сейчас прибудут еще гости… встречайте. И учтите, пяти минут созерцания этого фонтана хватает, чтобы начали заживать душевные раны… а десять снимают любое магическое вмешательство…
Глава 16
Девушки возникли возле фонтанчика как-то вдруг, резко проступили из сгустившегося тумана настороженно застывшие силуэты, наряженные в платья Юны и Майки. Было в этом что-то немного жутковатое, неестественное и Конс мгновенно вскочил со скамьи, бросился к жене.
— Майка!
— Остальных пока не трогай, — строго предупредил хозяин леса, и Стан одобрил в душе этот приказ.
По мере того, как командир присматривался к леснику, он испытывал к правителю все большее доверие и симпатию. Словно узнавал в случайно встреченном среди толпы человеке черты давно знакомого и уважаемого друга. Да и понимать причины его поведения после того, как узнал про особые свойства фонтанчика, тоже начал лучше и даже вполне с ними согласился. Человек, застывший на несколько минут над серебряной струйкой, просто не замечает прошедшего времени, не испытывает унизительной процедуры объяснения мотивов своего поведения чужому человеку, лекарю, психологу, или магу. Да и вообще не думает ни о лекарях, ни о том, что он какой-то больной, или несчастный.
А очнувшись, даже не понимает, что уже здоров, просто чувствует, что душевная боль отступила и появилось желание жить и радоваться этой жизни.
Бывшие пленницы, квартеронки и смески пришли в себя, как ни странно, раньше других, потом, задумчиво улыбаясь, отошла от фонтанчика Юнхиола, и только Адистанна стояла, заворожено глядя на чудесную воду.
Четыре пары глаз неотступно следили за ней, и если двое владельцев этих глаз абсолютно не скрывали своего интереса, то двое других поглядывали со все растущей настороженностью исподтишка.
— Славочка… — успокаивающе шепнул Ливастаэр, склонившись к самому уху жены, — не волнуйся… все будет хорошо. Мы же здесь.
— Ох, Листик… в такие моменты человек всегда остается с жизнью наедине, — глубокомысленно вздохнула женщина и глотнула необычайно приятного и свежего на вкус сока, — а ты не знаешь… чем она питается?
— Кто? — заинтересованно оглянулся на мать сидевший рядом Конс.
— Ну Клякса же… про остальных я сама знаю.
— Ну, ты даешь, ма, — желчно фыркнул мрачный Тин, сильно подозревавший, что в случае освобождения принцессы от зачарованной влюбленности, лично ему все равно ничего не светит, — с чего такой наив? А то сама не видела, чем она питается! Твоей кровью!
— Не нужно так шутить, — притворно оскорбилась за кляксу мать, — а то она может обидеться.
— Как все растения она питается водой и солнечным светом, — улыбнулся хозяин леса, исподволь наблюдавший за гостями и составивший уже о них свое мнение, — поэтому достаточно просто пускать ее погулять… она сама все найдет. А вот на тех, на кого уже однажды напускалась и кого ей приказали отпустить, ловушки второй раз не нападают. Такая своеобразная память амнистии.
— Это здорово, — порадовался Конс, — а то мало ли… придет кому-нибудь в голову…
Лекарь смолк, обнаружив, что клоны его больше не чувствуют и даже не видят, а уставились с напряженным вниманием в сторону фонтана, от которого по направлению к ним медленно бредет принцесса.
Перевел настороженный взгляд на нее и обнаружил, что в отличие от всех остальных девушек, очнувшихся от зачарованного забытья в хорошем и светлом настроении, Адистанна ничуть не повеселела и не успокоилась. Лишь исчезла с ее лица чуть детская, стеснительная и наивная улыбка провинциалки, а из взгляда открытое обожание, с каким она обычно следила за Таросом. Зато появилась чуть горьковатая складка возле губ и темная настороженность во взгляде.