Тот факт, что Тарилли со своими способностями чувствует его местонахождение за несколько комнат, советника сейчас совершенно не волновало, если она сумела добраться до Гинло, то жене в этот момент точно не до него. Хотя Урдежис очень сомневался, что она уже догадалась, как открыть потайную дверцу. Все чертежи, какие он смог найти, заботливый дядюшка спрятал в одном из самых надежных тайников, выучив прежде наизусть и несколько раз пройдя в сопровождении телохранителей. Разумеется, телохранители вскоре пропали… но зато никто кроме него теперь не знает тайну дворцовых лабиринтов.
Дверца, через которую советник попал на черную лестницу, находилась в противоположном углу от королевской опочивальни, и старик шел, не таясь и не опасаясь, что кто-нибудь его увидит. Всех слуг, кроме собственных, он приказал запереть, а охране тут нечего было делать. Эта часть замка считалась гостевой и была накрепко заперта, какие гости во время переворота? Тем, что были, оказалось достаточно намека, чтоб они исчезли, роняя по пути чулки и шляпы.
Через просторные гулкие залы, скудно освещенные редкими светильниками, советник добрался до лестницы, спустился на первый этаж и собственным ключом отпер узкую и низкую дверь, обитую, несмотря на невзрачность, металлическими листами.
Оказавшись в тесноватом коридорчике, советник так же предусмотрительно запер дверь изнутри и сторожко осмотрелся. Здесь было тепло, пахло травами и зельями, падал из приоткрытой двери яркий свет свечей и доносилось звяканье лопаточки о стенки котла. Урдежис не мог ошибиться, слишком часто он слышал тут этот звук.
— Это ты, старикашка? — насмешливо спросил глуховатый голос, и Урдежис, наскоро слепив на своей круглой физиономии добродушное выражение, ворчливо буркнул:
— А ты бы желал видеть кого-то еще?
— Упаси меня мастера! Мне и твоей рожи более, чем достаточно, — немедленно откликнулся высокий мужчина, стоящий у котла спиной к вошедшему.
Больше всего сейчас Урдежису хотелось не шутить с этим грубияном, а сунуть ему под лопатку прихваченный кинжал, но он никогда бы на это не решился. Советник даже руки за спиной сцепил, чтоб не было ни малейшего соблазна, протиснулся мимо хозяина и сел на широкую скамью, перед которой стоял камень с выдолбленным в нем отверстием и простейшее устройство для вращения ручки.
— Так значит, твой прекрасный план провалился?! — В открытую рассмотрев ночного гостя, констатировал хозяин, — а ведь еще вечером ты говорил, что все удалось?
— Тарилли со мной поссорилась, — даже проиграв подчистую, Урдежис не мог не солгать хоть в малом.
— Здорово же ты ее чем-то достал, раз она решилась на такое, — его собеседник наоборот, не собирался сластить пилюли, — ну и куда ты теперь?
— Дай мне зелий… и не спрашивай, — старик едко глянул на алхимика и все же подколол, — те, кто ничего не знают, спокойнее спят.
— Тут ты прав, — неожиданно согласился тот и легко сдвинув огромный котел в сторону, направился к шкафам, — тебе как обычно, драконьей крови, сонных капель и дурмана?
— Дай еще что-нибудь от ядов, понадежнее… и, Ральдис, будем в расчете?
— Договорились, — помолчав, сказал тот, — а ты уверен, что больше никогда не захочешь вернуться?
— Увы, от моих желаний больше ничего не зависит. Вот твое письмо… проверь… оно?! Давай зелья, а то начинает светать… не успею уйти далеко.
— Держи, — консорт всучил ему кошель с флаконами и забрал пожелтевший от времени свиток, — надеюсь, мы никогда больше не встретимся.
— Я тоже, — кивнул Урдежис и торопливо вышел прочь.
Оказавшись в коридорчике, беглец направился не к той двери, в какую вошел, а прошел дальше, свернул за угол и отпер застекленную дверь, выходящую на ведущее в сад крылечко.
По знакомым аллеям сада советник почти бежал, задыхаясь от непривычки, в спешке срезая напрямик углы и прикидывая, сколько осталось до стоявшей в дальнем углу беседки, в которой начинается новый потайной ход, ведущий за стену. Вроде — недалеко, вот только почему-то начали слабеть и заплетаться ноги. К тому же очень затрудняла передвижение налипшая на сапоги грязь, хотя дождь уже перестал, но пропитанная влагой жирная садовая земля мгновенно облепила обувь неподъемными комками.