В мире немало умных людей, некоторые способны постичь даже теорию вероятности. Мигель явно принадлежал к числу избранных — он понятливо закивал.
— То есть ты полагаешь, что если вернешься в шоу-бизнес и возьмешь прежнее имя, то я могу снова поступить с тобой так же. Я не ошибся?
— Нет, дело обстоит не совсем так. — Карина замолчала. Только что все казалось простым и ясным и вдруг снова перепуталось. Логическое построение рассыпалось, и разобраться в обломках оказалось невозможным. — Я… не знаю.
Мигель со вздохом упал на подушку и закрыл глаза.
— Ты ведь никогда не забудешь, да? Неужели мы обречены вечно натыкаться на это?
— Что ты имеешь в виду? На что натыкаться?
— На мою глупость. Ты мне не доверяешь и поэтому не позволяешь себе любить меня.
— Что я слышу? Ты же не веришь в любовь, — напомнила Карина, продемонстрировав завидную память.
Мигель открыл глаза, но не повернулся к ней.
— Ты не знаешь, во что я верю, — бесстрастно заметил он, и ее поразила прозвучавшая в его голосе усталость.
— Почему ты ничего не сказал мне о втором обещании? — шепотом спросила Карина. Слова вырвались сами собой, помимо ее желания.
Мигель приподнялся на локтях. В этот момент он походил на поверженного, но не признающего поражения боксера.
— Так вот оно что. Второе обещание. Из-за этого ты и устроила мне ад в собственном доме. А я уж подумал, что тебя действительно потянуло на сцену. Ты ведь всегда ставила карьеру на первое место. Только вот для меня не существует ни второго, ни третьего.
— Я никогда не ставила тебя на второе.
— Неужели? Какая избирательная память. «Извини, я сегодня не могу — у меня репетиция. Извини, я завтра задержусь — у меня запись. Извини, я уезжаю на пару недель — у меня гастроли. Извини, мне завтра рано вставать». И так далее. — Он произносил фразы с жестоким цинизмом, довольно ловко копируя манеру Карины говорить, и поэтому они звучали особенно неестественно и обидно для той, к кому были обращены. — Вспомнила? Так что не пытайся убедить меня в том, что карьера не стояла у тебя на первом месте.
— Мне нужно было работать. Ты прекрасно знаешь, что я не могла не работать. Теперь ты знаешь почему.
— Теперь знаю, а тогда не знал. Ты же меня не просветила.
— Не могла.
— Почему? Что тебе мешало? Молчишь? А я скажу почему. Потому что ты не верила мне. Да, ты согласилась стать моей любовницей, но закрыла для меня душу. — Мигель говорил все быстрее, напористее.
— Неправда! Я любила тебя!
Он вскочил с кровати, нависнув над Кариной подобно мрачному утесу.
— Мне не нужна такая любовь! Я вполне могу обойтись без такой любви. Ты лгала мне каждый день, каждый час!
— Нет! Я никогда не обманывала тебя!
— Ты даже назвалась чужим именем, Риной Роуз.
— Я была Риной Роуз!
Он взмахнул рукой с такой силой, что Карина ощутила колыхание воздуха.
— Ты пытаешься извратить то, что было! Ты готова сказать что угодно, если это отвечает твоим интересам.
— Мне не надо ничего извращать. Есть факты, которые невозможно переиначить. Ты выбросил меня из своей жизни, как мешок с мусором! Ты… — Карина захлопнула рот, поймав себя на том, что сорвалась на крик и готова наброситься на мужа с кулаками.
С Мигелем произошло примерно то же самое, что происходит с воздушным шариком, если ткнуть в него иголкой: плечи опустились, руки бессильно повисли вдоль туловища, даже глаза померкли.
— Я говорил как раз об этом. Мы всегда будем цепляться за прошлое, верно? — глухо сказал Мигель и отвернулся.
Копившиеся на протяжении нескольких месяцев боль, отчаяние и злость сбросили Карину с кровати.
— Не поворачивайся ко мне спиной, свинья!
Он обернулся.
— Как ты меня назвала?
— А как ты назвал меня тогда в баре? — парировала она.
— Никак.
— У тебя короткая память. Избирательная, да? Ты назвал меня шлюхой.
— Что?! Я никогда не говорил ничего подобного!
— Говорил. Если не словами, то поступками. Ты даже на последнюю встречу пришел с той жуткой коробочкой. Прощальный подарок, да? Так поступают со шлюхами.
— Боже, ты опять выворачиваешь все наизнанку! Я купил тот браслет раньше, еще до… ну понимаешь… Просто так совпало.
Ага, значит, там был браслет. Карина так и не открыла футляр.
— И ты думаешь, что я поверю тебе? После всего, что ты тогда сказал?
— Нет. — Мигель покачал головой. — Не думаю, что поверишь. Ты не верила мне раньше, еще до того, как все случилось. Не веришь и теперь. Наверное, не поверишь уже никогда. В конце концов это же я предал нашу любовь.