Он даже ничего не подарил ей на прощание. Ошибку еще можно исправить. Нужно лишь сделать все так, чтобы предстоящая встреча стала последней.
Мигель посмотрел на часы и снял трубку телефона.
В баре почти никого не было, лишь за угловым столиком пристроились двое парней в широкополых шляпах, клетчатых рубахах и джинсах. Были ли на них сапоги, Рина не видела, но нисколько не удивилась бы, если бы эти двое вытащили вдруг кольты и затеяли перестрелку. Она попросила кофе, потом, подумав, заменила его на сок и попыталась избавиться от напряжения, наблюдая за «ковбоями».
— Простите, вы ведь Рина Роуз, верно?
Она повернулась. Перед ней стоял длинный парень в яркой рубашке и с болтающимся на груди фотоаппаратом. Репортер? Этого ей только не хватало. Мигель всегда относился к газетчикам с нескрываемым презрением, называя их «прощелыгами» и «шакалами». Если он увидит рядом с ней этого охотника за жареным, то может и не подойти.
— А вы кто? — Она постаралась не выдать волнения.
— Лео Причард. Помните, я брал у вас интервью два месяца назад? Позволите несколько вопросов, мисс Роуз?
Вот же пристал. Теперь от него не отвяжешься.
— Извините, Лео. Я зашла сюда перекусить и встретиться с подругой. Она вот-вот подойдет, так что…
Репортер ухмыльнулся, явно не поверив, но от комментариев воздержался и заговорщически прижал палец к губам, показывая, что ему можно доверить и не такие секреты.
— Пожалуйста, мисс Роуз. Всего два вопроса, а? И, обещаю, я не стану мешать вашему разговору с подругой.
— Ладно, — сдалась Рина. — Быстро спрашивайте и проваливайте.
— Вот и договорились. — Лео вытащил из кармана рубашки блокнот и шариковую ручку, на колпачке которой отпечатались следы его зубов. Наверное, вдохновение посещало Лео не слишком охотно. — Итак, правда ли, что вы отказались от спектаклей, запланированных на середину месяца?
Отрицать очевидное было бы глупо, а отказ от комментариев неминуемо породил бы самые разные слухи.
— Да, я действительно отказалась.
Рина пожала плечами, как бы подчеркивая незначительность такого факта. Однако второй вопрос Лео оказался далеко не таким безобидным.
— Прокомментируйте, пожалуйста, слухи о том, что причиной отмены спектаклей стал ваш разрыв с мистером Гомесом, аргентинским предпринимателем и вашим близким другом.
— Я не могу комментировать все глупости, которые обо мне говорят, — холодно процедила Рина, лихорадочно размышляя о том, кто и каким образом выведал ее тайну.
— Следует ли понимать это так, что никакого разрыва не было? — не унимался репортер.
Выгадывая время на ответ, Рина отвернулась к окну и увидела переходившего улицу Мигеля. Рина знала, что никакого разговора не получится, если рядом будет вертеться репортер.
— Я ответила на ваши вопросы, а теперь, пожалуйста…
Лео Причард подался к ней и громко, явно рассчитывая смутить свою собеседницу, спросил:
— Станете ли вы отрицать факт вашей беременности, мисс Роуз?
Рина вскочила, опрокинув стул.
— Как вы смеете!..
Трудно сказать, как развернулись бы дальнейшие события, если бы не вмешался один из «ковбоев». Не тратя время на слова, он взял репортера за шкирку и рывком поставил на ноги.
— Леди попросила не мешать ей, — грозно прорычал он. — Хочешь, чтобы я помог тебе выйти?
Лео был смышленым малым, а потому без лишнего шума покинул бар. «Ковбой» поклонился Рине и, не дожидаясь благодарности, вернулся к своему приятелю.
Она со вздохом опустилась на стул. Если Лео уже известно о ее беременности, то скоро об этом узнает весь Нью-Йорк.
— Привет.
Рина вскинула голову — Мигель подошел, как всегда, неслышно. Костюм из тонкой шерсти, галстук с золотой заколкой, белая рубашка и замшевые туфли — воплощение достатка и успеха. Сдвинутые к переносице брови и твердо сжатые губы не обещали ничего хорошего.
Сделав вид, что не заметила холодности его приветствия, Рина улыбнулась.
— Здравствуй, Мигель.
Он отодвинул стул, сел, снял солнцезащитные очки и небрежно положил их на салфетку. Его глаза не выражали ничего, кроме равнодушия.
— Я еще ничего не заказывала. Что ты будешь?
— Обо мне не беспокойся. Я только выпью кофе.
Она отвела взгляд. Господи, что же с ними произошло? Он не поцеловал ее, не спросил, как дела, даже не предложил заказать ей что-нибудь. Наверное, хотел подчеркнуть, что теперь такие мелочи больше его не интересуют.