Второй этаж являлся единой картиной, переходящей из комнаты в комнату. Черепа в шлемах, изломанные копья, холмы из заросших скелетов лошадей веяли тягучей безысходностью. И только одинокий ворон в центральной комнате, смотревший единственным живым глазом, создавал иллюзию угасающей жизни.
В сгущающихся сумерках комплекс смотрелся либо гнетуще, либо меланхолически, в зависимости от настроения и времени суток. Подвальный этаж, лишь местами облагороженный резными картинами, являл странный дисбаланс с наземными этажами. Палач, рубящий голову, украшал входную дверь. Картина была написана словно маслом, так четко и ясно художник выразил агонию жертвы и желания палача. Внутри открывалась вместительная комната с дверями слева и справа, на которых были вырезаны лишь простые подковы. На всю центральную стену изображался костер инквизиции. Резчику явно удавались костры. Монахи с крестами рождали неприятные ощущения. Каждый колышек в костре, словно дьявольской рукой доведенный до совершенства, спешил внести свой вклад в уничтожение, возможно, невиновной жертвы. Остальные стены украшали лишь неотесанный камень и не к месту прекрасная мебель.
VI.
- Извините, здесь свободно? - спросил вошедший мужчина. Немолодая женщина с усталым, тронутым временем лицом, тяжело вздохнув, ответила:
- Да, конечно, присаживайтесь, - ей явно не хотелось ехать одной. Поезд дернулся, как бы раздумывая. Попробовал еще раз - не получилось. И с третьей попытки, тихо грохоча, стал набирать скорость.
- А вы далеко едете, - спросила она голосом, которым обычно обращаются друг к другу люди в такой ситуации, чтобы в задушевной беседе провести время, а затем забыть все на нужной остановке.
- Нет, недалеко, на тридцать шестой километр. Хочу немного отдохнуть от городской суеты. Порыбачить. На спокойных людей посмотреть. Озер там много. Хоть и маленькие, да рыбные.
- А как деревня называется? - спросила она для поддержания разговора.
- Синюки. - Вооруженный трехколенной бамбуковой удочкой, металлическим спиннингом и рюкзаком внушительных размеров, он выглядел обычным дачником, которых полным-полно передвигается на всех пригородных дорогах в весенне-осенний период.
- Родителей навестить или на дачу?
- У меня там дом. Родители в город переехали. Хочу один побыть. А то заботы довели. Спокойно спать не могу. Всякая чертовщина в голову лезет. Жизнь стала нынче скоростная. Здоровья не напасешься.
- Да, со здоровьем стало плохо. Всякие стрессы, болезни новомодные.., и они повели обычный бесконечный разговор. Между кресел пробежал огромный сенбернар, на него никто не обратил никакого внимания.
VII.
- Смотри, Слава, как живой, - Лада была слегка ошарашена. - Я бы здесь одна спать ни за что не согласилась. Мне кажется, этот ворон по ночам здесь летает. И ищет, чем поживиться.
- Успокойся, дорогая, - ответил он, притягивая Ладу к себе. Руки обняли прекрасный стан, пошли выше. Губы соприкоснулись с губами. Мурашки неведомого, переходящие в электрический ток, усиливая движение и силу рук, понесли в мир грез. Волны страсти, от губ и сросшихся языков, разлились по всему телу. Не в состоянии противостоять восставшей природе, они рухнули на ковер. Одежда, словно повинуясь неведомой воле, невидимо глазу покидала тела. Грудь приятно ощутила прикосновение другой груди. Волнение перехватило дыхание, и стыдливое обоюдное желание повисло в воздухе. Две разные противоречащие себе силы вступили в борьбу. Но разум отключается в подобных ситуациях, и последняя одежда полетела отдыхать.
- Слава! Лада! Где вы? Все уже собрались, - жизнерадостный голос Олега вернул к действительности. Завеса спала. Лада вырвалась и стала быстро смущенно одеваться.
- А что б его, - недовольно воскликнул Слава. Его можно было понять. Подобные вещи и в более солидном возрасте вызывают бурю не самых приятных пожеланий, а в данном могут убить.
- Шашлыки, наверное, уже готовы, - произнесла Лада, глядя из-под опущенных слегка неловких глаз и поправляя кофточку.
Все собрались у костра. Характерный запах шашлыка, пробуждающий аппетит даже у сытых, неуловимо возбуждающе бодрил и радовал. Как это всегда бывает, все скопом бросились хватать шампура, сделанные из веток, очищенных от коры, отдавая некоторый приоритет дамам. Рассевшись, кто куда мог, некоторое время молча, и сосредоточенно удовлетворяли жгучее желание.
- Шашлыки полагается запивать красным вином, - еще не прожевав, произнес Дима. - Я случайно прихватил пару бутылок.
- Дима, ты гений! Дай я тебя поцелую. - Татьяна освободила одну руку, обхватила его затылок и звучно поцеловала.
- Я тоже хочу, - улыбаясь, произнес Олег.
- Тебе вредно, - ответил Дима. - Лучше достань вино вон из того пакета.
- Вот всегда так, как что-то сделать, так Хомут. А как целоваться - так с соседом, - обиженно пробурчал он, вытаскивая бутылки.
- Иди сюда, мой маленький, я тебя поцелую, - позвала его Лада.
- Ладно уж, а то бобо будет, - произнес он, театрально глядя на Славу.
- Что-то он не жуется?! - произнесла Татьяна, задумчиво разглядывая недожеванный кусочек.
- Это последний писк, - Хомут никогда не умел делать шашлыки, но скрывал очевидный факт. - Ты что? Не знаешь? Все европейцы кушают только так. А японцы вообще сырые предпочитают. Пока жуешь, вырабатывается желудочный сок и улучшается пищеварение.
- Лучше замолчи, а то тебя переварю, - угрожающе произнесла Татьяна.
- А мне нравится, - сказал Александр.
Татьяна резко выхватила у него шампур и сунула ему свой. Смех всей компании стал ответом на его недоуменное выражение лица. Александру пришлось покориться своей тяжелой судьбе и он со страдальческим выражением продолжил трапезу. Наслаждаясь ароматным мясом, попивали терпкое вино. Разговоры прекратились. Костер начал потухать, и Александр подложил хвороста. Поднялся густой сизый дым. Александр дунул, появились слабые языки пламени дернулись и потухли. После нескольких попыток огонь весело побежал по веткам, дыма стало меньше.
VIII.
Длинные летние дни пролетают словно птицы. Незаметно опускаются сумерки. Деревья начинают отбрасывать тени. Сначала неясные, затем все более четкие и, наконец, растворяющиеся в темноте. Слабый, едва заметный ветерок, такой желанный днем, начинает вызывать легкую дрожь. И непроизвольно все смещаются к слабо тлеющему огню. Глаза, уставшие от пламени, чуть вдали ничего не видят. И непрозрачный лес наполняется необъяснимыми страхами.
- Хомут, расскажи что-нибудь, скучно, - попросила Татьяна.
- Люди с древних пор почему-то боятся ночи. Причем, если кто, даже не верящий в предрассудки, проснется случайно ночью, то чувствует внезапный прилив страха. А с полночи до пяти - возможно ужас. Какое-то гнетущее ожидание чего-то неминуемого. Каждый шорох вызывает подозрение, любой скрип кажется шагами. Раньше врачи отрицали, что есть лунатики. Говорили, бред, бабьи сказки. Сейчас пишут диссертации. Какая сила движет ими? Что позволяет им переходить по проводам с крыши на крышу? Даже цирковые артисты, постоянно совершенствующие своё мастерство, этого не могут делать. А ведь кто-то поверил! Не испугался молвы. Вы никогда не задумывались, почему многие верят в Бога (даже не верующие) и никто, якобы, не верит в Дьявола? Почему когда кто-то говорит, что там-то пропал человек или в какой-то деревне возникла неизвестная болезнь, - туда устремляется море народу? Но когда человек говорит, будто что-то видел ночью, а тем более на кладбище, хоть чуть-чуть выходящее за общепринятые рамки, над ним в лучшем случае посмеются, а в худшем упекут куда подальше. Сейчас много говорят об упырях. Пишут книги, показывают фильмы. Изгаляются, кто во что горазд! Но никто не задумывается, почему у всех народов всех континентов существует примерно один сказ о них? Что у них удлиняются клыки, один клык постоянно сточен, глаза в момент действия светятся неземным светом, кровь пьют из артерии, а не из вены и так далее. Почему религии любых вероисповеданий высшим актом искупления считают кровавое жертвоприношение? В различных видах. Иисус взошел на Голгофу и, истекая кровью, снял со всех первородный грех. В других религиях приносили в жертву самых лучших юношей и девушек. Ну ладно, не буду забивать ваши мозги слишком большим количеством задач. Упыри это обычные люди, которые после двенадцати часов ночи, подобно лунатикам, встают и идут к своей цели. Науке не известно, каким образом они, не имея ключей, входят в дверь. И на какое расстояние они могут совершать походы. Подойдя к спящему человеку и сделав легкий надкус, выпивают немного крови, достигая тем самым "единения". Тот, кому сподобилось быть выбранным, испытывает в этот момент дискомфорт, близкий к шоку. Но, согласитесь, чтобы получать удовольствие, всегда вначале приходится страдать. Чем больнее вначале, тем более сильное оно будет потом. Девушка, становясь женщиной, испытывает боль. Мальчик становится мужчиной лишь после хорошей драки. Чтобы не разгружать вагоны в старости, надо в юности учиться. И так далее. Они существуют с давних времен. И у человека выработался защитный рефлекс. При подходе упыря он впадает в сон, близкий к трансу (или, возможно, попадает под его воздействие). И в момент духовного соития он не просыпается. Представьте, вы проснулись в такой момент! Я думаю, мало кто бы выжил. Некоторые упыри по тем или иным причинам не достигают цели или приходят к одной жертве вдвоем. Жертва иногда просыпается. Болезнь, будем это называть так, начинает прогрессировать. Упыри превращаются из ночных друзей в ненасытных кровососов. Становятся своеобразными наркоманами. Каждый раз им нужно все больше и больше. Некоторые перестают получать оргазм или биоэнергию, если хотите. И в силу того, что другим способом получить ее не могут, выпивают всю кровь донора. Но и обессиленные такой дозой, хотят еще. Если жертва проснулась, то остаться живой практически невозможно. Упыри очень хорошо видят сквозь закрытые глаза, я имею в виду первых, вторые ходят с открытыми. Заразна эта болезнь или нет - неизвестно. Хотя из фольклора известны две точки зрения на эту проблему. Первая - болезнь передается по наследству, вторая - через укус. Некоторые считают, что бешеный упырь - это укушенный упырь, еще не пробовавший крови; другие, что это кто-то из детей больной пары. Лучшая защита от упырей - это женитьба. Упырь не может воздействовать на мужчину и женщину одновременно и поэтому к парам не приходит. Основное отличие упырей от других людей - стертый клык. У людей их четыре, но у упырей, непонятно по какой причине, неестественно стерт один, в то время как остальные словно новенькие. Упыри, как правило, сосут кровь у противоположного пола. Они есть везде и всегда. Поскольку свидетелей нет, а те, что-видели, или думают приснилось, или умирают, серьезная наука не скоро ими займется.