— Не знаю, как ее зовут, — сказал я Дедалу, который стоял на корме Арго, не отрывая взгляда от девочки, — но какое-то время она будет с тобой. Советую избавить ее от крыльев.
Сейчас я уже не могу вспомнить ее имя, но тогда он выкрикнул его, и девочка отозвалась. В тени пристанища Всадников Красных Щитов на тихой реке они обняли друг друга. Я видел, как его руки гладят неуклюжие крылья, их жуткие путы, связавшие ребенка с мужским безумием; дочь — с заблудившейся отцовской любовью; быть может, в конечном счете как раз те узы, которые должно разрывать.
У них будет десять лет, чтобы радоваться этому разрыву. Вместе.
Боги, каким старым я себя чувствовал! Даже Дедал заметил:
— Зачем ты это сделал? Это отняло у тебя много лет.
— Отправляйся домой. На Арго. Он тебя отвезет. Меня ждет моя дорога, но пока я не вернулся на нее, я должен провести здесь остаток жизни! И хотел бы пожить, не слыша под боком завывания мертвецов.
— Зачем ты это сделал? — повторил он.
Я не ответил ему, уходя с корабля. Я оглянулся только для того, чтобы увидеть блеск жизни и радости в девочке, ее счастливую растерянность: вот где она очутилась, вынырнув из ужасного сна, о котором даже подумать страшно!
Все могло бы обернуться по-другому, если бы не воспоминание о дубовой щепке и о вырезанном из нее человечке, которого мальчик поцеловал и отпустил в плавание после того, как старая река едва не утопила малыша, желавшего своей игрушке широких морей и долгой жизни.
Река подхватила старый корабль в его новом облике — Арго Ясона, — увела от меня, унося Дедала с дочерью домой на крыльях океана.
Но прежде чем скрыться, он шепнул мне:
— Я не знал, кто такой Мастер, пока он не окликнул меня из Страны Призраков. Тогда все сделанное мною все предательства открылись вновь. Спасибо, что помог мне.
— Я не знал, что тебе так больно.
— И не мог знать. Я скрывал от тебя. Пока ты не вернулся в Тауровинду. Но всякий раз, как ты поднимался на борт, я чувствовал отвагу. Мне нужно было показать тебе, что случилось. Мне нужна была твоя сила.
— Теперь с этим покончено. Тебе не о чем тревожиться. Кроме бурь на море. И еще надо найти команду, чтобы помочь тебе бороться с ветрами.
— Да. С этим покончено. Но ты еще поплывешь со мной. Ты принадлежишь мне больше, чем Ясон и все другие. Но мы все соберемся, чтобы уйти в Глубину.
За рекой в темноте собирались люди, ярко горели факелы, удивленные вскрики так же резали уши, как прежде — звон щитов.
Маленькая ладошка вдруг обхватила мои пальцы. Мунда с любопытством рассматривала меня.
— В лунном свете ты похож на старика. Ты не заболел?
— Не заболел.
— Вот и хорошо. Потому что на той стороне пристанища тебя ждет человек с двумя белыми конями, сияющей колесницей и братом. И говорит, что ничего не возьмет с тебя за переправу к Тауровинде. Так велел ему отец. Понятия не имею, о чем он толкует, но пора идти.
Я тихонько рассмеялся и пошел с ней к Конану и Гвириону. Братья переругивались, решая, кому держать поводья, потому что ехать придется быстро: их отец, которого они вывели из себя постоянными кражами колесниц, хотя сейчас и доволен ими, но вспыльчив и переменчив духом, пожалуй, найдет предлог снова запереть их к следующей смене луны, а до новолуния осталось совсем немного.
И в самом деле, они неслись, подобно падающей звезде, и мы добрались до места все в синяках.
Смерть мести — прекраснейшая из всех смертей.
Эпилог
Я — часть всего, что встречал.
Ниив болтала и пересмеивалась с женщинами у колодца. Она провела с ними чуть не весь день, чего уже давно не случалось.
В сумерках я вышел подышать воздухом у дверей дома правителя, где держали совет. Они спорили о скотине, о делах с коритани, о сооружении нового святилища на месте, где несколько лет назад пристанище Всадников Красных Щитов окончательно рухнуло на каменистое речное ложе, открывшееся, когда Извилистая отступила в прежнее русло.
Ниив окликнула меня и подбежала. Чмокнула в щеку, пожала руку. У нее были глаза лесного духа; в них, как всегда, светилось озорство, и она явно приятно провела день у колодца.
— Я вдруг очень устала, — сказала она. — Ума не приложу, отчего бы? Думаю, я поеду к хижине, в вечную рощу, верхом.
— Я тоже скоро буду. Ужасно нудное собрание.
Она нашла серую кобылку и проехала через восточные ворота вниз на равнину, к святилищу деревьев и курганов, где мы выстроили наш маленький дом.