Она протянула руку, пальцы ее дрожали.
— Дай сюда. Я придумаю, как вернуть кольцо.
Эван сжал кольцо в кулаке и прижал руку к худой груди.
— Нет. Нам оно нужнее!
Даже не пытаясь отобрать кольцо силой, Пруденс протянула руки и погладила брата по щекам, стирая слезы. Он всегда такой напуганный, а сейчас особенно. Ее сердце рвалось на части. Она снова заговорила с ним на языке того мира, в котором они были рождены:
— Любовь моя, ты же прекрасно знаешь, что воровать нельзя. Ты ведь должен помнить, что папа читал нам после ужина.
Она присела на корточки и заглянула в серые глаза, так похожие на ее собственные и так похожие на глаза матери.
— Разве ты не помнишь, как это было? Мама сидела у камина и вязала, а папа в это время стоял, облокотившись на каминную полку, с книгой в руках и читал вслух. Мы с тобой забирались на диванчик и слушали его. И ничего, кроме этого, в тот момент не существовало вокруг, помнишь? Только мы, только наша семья, и голос папы, словно одеялом укутывавший нас теплом и заботой. У папы был замечательный голос.
Худые плечи Эвана вздрогнули. Он сжал губы, чтобы они не дрожали.
— Я начинаю забывать, — прошептал он. — Порой я не могу понять, сам я это помню или по твоим рассказам.
Пруденс поцеловала его влажную щеку.
— Я знаю, мой дорогой. Может быть, это и хорошо, что я помню все за нас двоих. И какие слова папа говорил тебе, чтобы вырастить из тебя мужчину, которым он мог бы гордиться?
Эван посмотрел на кулак у груди, в котором сжимал кольцо.
— Папа не хотел бы, чтобы я воровал.
Пруденс нежно улыбнулась брату. — В этом я точно уверена. Он бы сказал тебе, что мужчина должен следовать зову чести и поступать исходя из этого.
Эван был смущен, он колебался, в нем боролись любовь к отцу, которая требовала отдать кольцо, и любовь к сестре, которая требовала отмщения.
— Но ты так тяжело работала на Шанталь, а она тебя обманула. Это неправильно.
Пруденс вздохнула.
— Неправильно. Шанталь забрала наши денежки. Но если мы в ответ возьмем что-то у мистера Ламберта, то чем мы лучше Шанталь?
Эван дернулся словно от удара, ему явно не понравилось то, что он услышал от сестры.
— Я ненавижу Шанталь!
— А я… — Нет, именно эмоции доводят до беды. — Я никого не ненавижу. Я лишь хочу, чтобы со мной честно расплатились за работу, после чего надеюсь никогда больше не видеть Шанталь. — Пруденс снова улыбнулась брату. — У тебя горячее сердце, Эван. И что говорит тебе твое сердце сейчас?
Эван опять посмотрел на свою руку с кольцом, покачал головой и протянул кольцо сестре.
— Возьми, — прошептал он. — И прости меня, Пруденс.
И только когда тяжелое, восхитительно сверкающее драгоценным камнем кольцо оказалось на ладони у Пруденс, до ее сознания дошло, что мистер Ламберт не просто так гоняется за Шанталь Маршан.
Он хочет сделать ей предложение!
Глава 18
Подходя к карете, Пруденс увидела Мелоди, которая сидела на покатой лоснящейся спине Гектора, расставив маленькие ножки в стороны и балансируя руками. Горди Ева сидела перед ней. Задняя часть тела мистера Ламберта торчала из кареты, и он активно искал что-то, доставая их вещи одну за другой.
Это сильно походило на обыск. Сердце Пруденс ушло в пятки. Надежда на то, что удастся незаметно подбросить кольцо туда, откуда Эван взял его, таяла на глазах. Но дело было даже не в этом. Ей удалось выжить на улице и не потерять лица только благодаря тому, что она никогда не лгала ни себе, ни окружающим. И не собиралась начинать сейчас!
Ей стало немного легче, когда она подумала обо всем этом. Она сжала покрепче кольцо в кармане и шагнула вперед.
— Мистер Ламберт, сэр…
Он не повернулся к ней.
— Не сейчас, мисс Филби.
Она подошла вплотную и взяла его за руку:
— Мистер Ламберт, мне нужно поговорить с вами.
Колин оставил поиски и посмотрел на Пруденс.
— Мисс Филби, сейчас не самое подходящее время, я, кажется… — Пруденс поднесла руку к его лицу, — …потерял кое-что очень важное… — И разжала пальцы. — О-о-о!
Колин выпрямился, не сводя взгляда с кольца.
— Где вы это нашли?
Пруденс посмотрела ему в глаза честным взглядом. Он пытался оставить ей лазейку. Он ждал, что она скажет, будто нашла его на полу кареты, или в туфле Мелоди, или еще какой-нибудь вздор. Eгo доброта делала ее выбор еще более сложным, но в то же время именно поэтому она не могла лгать, глядя ему в глаза. Она так давно никому не верила, и так давно никто не верил ей.