Колин молчал, ему вовсе не хотелось любезничать.
— Видишь ли, — начал Гаффин, — что получается, приятель. Шанталь работает на меня вот уже как год. Вечно у нее нет денег, у моей Шанталь. Покупки, азартные игры, она становится просто стервой, когда речь заходит о деньгах. — Гаффин одарил его неким подобием улыбки. — Думаю, что и из тебя она немало высосала.
Колин ничего не ответил. Его вовсе не интересовали похождения Гаффина, да и ему определенно нечего было сказать в защиту своего собственного идиотизма. Для Шанталь он являлся одним из многих. Он видел, что она собой представляет, но предпочел самообман.
Он даже потащил с собой ребенка, чтобы преследовать ее, — можно сказать, использовал девочку как предлог! А теперь Мелоди в опасности, так же как Пруденс и Эван, и все только потому, что думал он вовсе не головой, а другим местом!
С отвращением он припомнил дюжину писем, наполненных романтической бессмыслицей, которые посвятил Шанталь. Он надеялся, что она выкинула их, или набила ими свои туфли, или разожгла ими огонь.
А теперь он пленник очередного любовника Шанталь.
Гаффин стукнул ногтем по пивной кружке. В тот же миг перед ним очутилась Пруденс и подлила пива. Она не взглянула на Колина, он тоже не стал смотреть на нее, хотя это стоило ему огромных усилий.
Гаффин продолжал:
— Она использовала свое положение в театре, чтобы искать мне покупателей, видишь ли. Там толпа праздношатающихся личностей; джентльмены и просто скучающие, ищущие приключений и любовниц. Никто не станет подозревать молодых повес, навещающих красивых актрис. Она передавала товар покупателю, а потом приносила мне деньги.
Боковым зрением Колин заметил, что Пруденс где-то поблизости и подливает кому-то пиво. Она медленно наполнила кружку и размеренно стала обходить стол, прислушиваясь. «Будь осторожна, мое храброе сокровище!»
— Опиум. Отличный бизнес. — Гаффин указал пальцем на Колина. — Не совсем законный, хотя когда-нибудь… понятно, что джентльмены вовсе не хотят огласки. Страх скандала делает меня еще состоятельнее, особенно если применить чуть-чуть шантажа.
Гаффин развалился на стуле, его глаза стали еще более холодными.
— Но она начала мошенничать. Дура! Как будто я ничего не мог узнать, как будто я не умею считать! Поначалу пропадало совсем немного товара. Она плела мне что-то про образцы, как будто бы давала покупателям пробовать. Но она использовала это для себя!
Он помолчал и выпил еще.
— Поначалу мне было плевать. Из-за опиума ее стало легко контролировать. Она уже не так резвилась в постели, зато не бросалась табуретками.
Колину стало не по себе. Шанталь была наркоманкой? Как ужасно и как похоже на Шанталь! Она всегда была в поиске приключений.
— Как я сказал, использование малых доз не так уж и вредно. Но потом она уже вышла за все рамки! — Гаффин казался действительно обиженным. — Она прекрасно знала, что я не пущу это на самотек, даже ради нее! — Голос Гаффина стал выше, зазвенел от боли. Это было уже не просто предательство работника. Это уже было предательство любви!
Колин поднял бровь. Боже, Гаффин с ума сходит из-за любви к Шанталь!
Бедный подонок! Даже вооруженный и с дюжиной головорезов, жестокий и кровожадный, даже не испытывающий угрызений совести преступник, Гаффин в это мгновение был самым страдающим созданием на земле — мужчиной, влюбившимся в бессердечную женщину.
— Мне жаль, — мягко оказал Колин.
Пруденс едва не уронила свой кувшин. Колин ежеминутно удивлял ее, но сочувствовать жестокому наркоторговцу, взявшему его в плен? Она ожидала от Гаффина, что тот выстрелит, ударит Колина или еще что-нибудь в этом роде, но главарь шайки просто одобрительно кивнул без лишних слов.
Пруденс открыла бочонок, наполнила кувшин и сделала еще один заход вокруг стола, разливая пиво по кружкам и уклоняясь от становившихся все настойчивее и нахальнее лап разбойников.
Если Шанталь — наркоманка, это многое объясняет. Она пропустила так много представлений, оставляя их незаконченными для своих дублеров, выходила на сцену, спотыкаясь и в не подходящих пьесе костюмах. Пруденс объясняла это леностью или раздражительностью.
Пруденс замечала бледность и изнуренность Шанталь и убеждала ее есть почаще, впрочем, та, конечно, игнорировала советы.
Гаффин вновь заговорил. Пруденс схватила поднос и постаралась подкрасться поближе.