Пруденс стала больше чем просто персонаж его фантазий. Она танцевала, смеялась, пила шампанское, отражала атаки поклонников, как если бы хотела прожить за одну эту ночь целую жизнь.
Она была слишком хороша в своем подражаний.
Слишком хороша.
Даже Шанталь не была столь хороша.
Он вдруг остановился на середине танца и пристально посмотрел на нее. Пруденс улыбнулась, ее глаза смеялись.
— Вы забыли, как танцевать, мистер Колин?
Он слегка покачал головой:
— Кто вы?
Она откинулась назад, брови удивленно взлетели вверх.
— Что?
Он посмотрел на нее, на ее руку, которая уверенно лежала на его плече, на посадку ее головы, а кроме того, вспомнил, что она ни разу не отдавила ему ноги.
— Кто же вы, черт побери?
Она медленно высвободилась из его объятий, глаза широко распахнуты, губы приоткрыты. Она повернулась и, не говоря ни слова, нырнула в водоворот танцующих.
Пруденс не остановилась ни тогда, когда протиснулась через толпу, ни тогда, когда выбежала из дома. Она нашла убежище в темном саду, пронеслась по гравийной дорожке и только тогда перевела дыхание.
Неподалеку стояла каменная скамейка. Пруденс упала на нее. Ее легкие, казалось, сейчас взорвутся, а в голове все перемешалось из-за шампанского. Шаги, которые приближались к ней по дорожке, она услышала слишком поздно.
Еще до того как подняла голову, Пруденс поняла, что он стоит перед ней. Выпрямившись, она вздернула подбородок и взглянула ему в лицо:
— Не выдумывайте. Даже сорнякам нужно солнце, чтобы вырасти.
Он не улыбнулся, хотя она этого ожидала. Его взгляд был таким жестким, как никогда. Она осторожно пересела на край скамейки.
— Ночь на дворе. Нет никакого солнца, — буркнул он.
Она отвернулась.
— Вот теперь вы последовательны.
— Да, последователен.
Гравий захрустел под его ногами, когда он подошел на шаг ближе. Если бы она захотела взглянуть на него сейчас, ей пришлось бы задрать голову. Это, конечно, не проблема, но смотреть на него Пруденс пока не горела желанием. Она опустила взгляд на его туфли, блестевшие в лунном свете. Великолепно… и еще на них смотреть намного легче, чем на странное выражение его лица.
Колин стоял так близко, что она слышала его дыхание.
— Мисс Филби, как же так случилось, что вы знаете, как танцевать кадриль?
— Даже слуги танцуют, сэр. Где угодно, лишь бы была слышна музыка.
Колин помолчал мгновение. Пруденс прошептала нелепое оправдание:
— А что я? Я просто видела, как танцует Шант, то есть мисс Шанталь, на сцене, сэр.
Опять воцарилась тишина. Синее мерцание, серебряные вспышки. Сияние звезд в пустоте. Внутри у нее похолодело.
— Тогда скажите мне, мисс Филби, почему иногда в вашей речи нет никакого просторечия, ни малейшего намека?
— Я умею притворяться.
— Понятно. Тогда такой вопрос: какой именно из ваших способов выражаться — подделка, а какой знаком вам с пеленок?
Опять захрустел щебень. Носки его туфель исчезли под подолом ее платья, почти соприкасаясь с носками ее туфель.
Теперь Пруденс осмелилась взглянуть на него. Она медленно поднимала ресницы. Быть может, она сумеет придумать, как не проговориться, сумеет… о Боже!
Даже в темноте она видела, как оттопырилась ширинка на его штанах.
«Я страстно желаю вас».
Ее тело ответило в унисон. «О да. Здесь! Сейчас!» Пруденс резко отвернулась и застыла так, что слышала, как пульсирует жилка на шее. Колин слышал, как она ахнула? Понял ли, что она увидела?
А если прикоснуться, что она почувствует? Плоть или сталь?
В ответ на этот поток мыслей ее тело вздрогнуло.
— Вам холодно? — Голос Колина звучал хрипло. Он тоже был взволнован.
Пруденс покачала головой, не доверяя своему голосу, боясь, что он сорвется и тоже выдаст ее.
Легкое дуновение ветерка, и его рука поправила выбившийся из ее прически локон. «О Боже, не дай ему коснуться меня, ведь если он сделает это, я сама наброшусь на него!» «Ну же, прикоснись ко мне!»
Глава 35
В голове Пруденс были сплошные пузырьки от шампанского. И руки решили действовать сами по себе. Она наблюдала как будто со стороны, как ее рука — белая в темноте — тянется к бугру на его ширинке и сжимает его пальцами.
Это уж слишком!
Или нет? Разве он не трогал ее?
— Так-то по-честному будет, — прошептала она сама себе. Она услышала, как Колин охнул, но ей было все равно, это касалось только ее руки и его… возбужденного достоинства.