— А как насчет этого? — Она прошлась рукой вдоль его тела. Он вздрогнул. — Мне кажется, это место у вас тоже очень чувствительно.
Она нежно прикоснулась к его все еще возбужденному члену.
— Ему нужно несколько сладких мгновений, и он вновь оживет. — Колин перекатился и подбросил что-то в огонь. Эту штуку, которую он надевал, чтобы она не забеременела. Потом он вернулся назад и прижался к ней своим телом. Она обхватила ногами его бедра и легла, опустив голову на мускулистую руку. Она была обнажена, и ее мужчина — тоже. Она, наверное, должна быть смущена, чувствовать себя не в своей тарелке и плакать о потерянной невинности.
Никаких сожалений. Только не сейчас. И вообще никогда. Никакого стыда, никакого замешательства. Она любила этого мужчину, всего его. Начиная с его больших ступней и заканчивая завитками волос на его затылке. Она была нага, она была с ним, и это было самое естественное, что могло произойти с ней в этом мире.
Она играла с жесткими колечками волос на его груди.
— Так сколько… мгновений?
Он мягко поцеловал ее.
— Ммм?
Она задрожала, когда вибрация от его голоса прошла сквозь все ее тело…
— Как много мгновений нужно ждать, чтобы он ожил? Он прикоснулся кончиками пальцев к ее подбородку и поднял ее лицо, чтобы поцеловать.
— Не так много, дорогая, но все же больше, чем у нас есть.
Она нахмурилась.
— Так давай поторопимся!
— Правда? — Его широкая ладонь скользнула по ее телу. Она застонала от удовольствия — до тех пор, пока он не коснулся самой чувствительной точки.
— Ой!
Он тотчас же остановился.
— Нежнее?
Она нахмурилась, раздраженная.
— Я не знаю… я думала… черт побери!
— Ухты! — Он мягко засмеялся. — Какие выражения! Отведя взгляд, она сморгнула слезы. Он поцеловал ее в висок, придвинувшись ближе.
— Что случилось?
Чувствуя себя дурой, она отвернулась и выдохнула.
— Не знаю, — отрывисто прошептала она. — Я думала, у нас — целая ночь.
Один раз. Только один раз заняться с ним любовью, а ведь эти воспоминания должны были остаться с ней на всю жизнь! Только один раз!
Сердце Колина заныло от боли в ее голосе. Одной ночи более чем достаточно. Даже этого одного раза не должно было быть. Он сел и, усадив ее к себе на колени, повернулся к теплу камина. Он откинул ее красивые волосы и нежно поцеловал в полные слез глаза, сначала в один потом в другой.
— Не плачь.
— Я не плачу. Просто я… они сами текут.
Он усмехнулся:
— Тогда пусть не текут.
— Но я сама все испортила. Ты пытался предупредить меня, но я тебя не послушала.
— И не слушаешь до сих пор. И ты ничего не испортила. Ты здесь, теплая и сладкая, в моих руках. Я растворился в тебе, как я не растворялся ни в ком. Я насытился. Удовлетворен.
Она всхлипнула.
— Никогда? Это разве не обычное состояние для тебя?
Он уткнулся в ее шею лицом. И засмеялся коротким, отрывистым смехом.
— Нет, моя неистовая Пруденс, это для меня не самое обычное состояние. Ни одной женщине еще не удавалось разбудить во мне дикого зверя.
— О! — произнесла она удовлетворенно. — Что ж, тогда все в порядке. — Она вновь начала исследовать мышцы его груди. Он втянул воздух сквозь зубы, она остановилась. — Ты что, боишься щекотки, сэр Колин?
Он знал этот невинный голосок.
— Не смей, мисс Филби, или мне придется применить силу. — Он лизнул кончиком языка ее ухо. Она задрожала в его руках, но не прекратила свою неугомонную шалость.
Началась молчаливая борьба. С маленькими поцелуями и нежными прикосновениями.
Колин чувствовал, как время бежит сквозь пальцы. Время теперь работало против них. Скоро утро.
Наступало время печали.
Он нагнулся к ней и вдохнул ее аромат. Она пахло сладко и очень женственно, как дорогое мыло, но он скучал по острому, дикому запаху мяты.
Она подняла голову и посмотрела на него. Ее глаза были словно серебряные озера, отражающие языки пламени.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Всегда буду любить.
«Я люблю тебя». Он крепко прижал ее к себе, чтобы она почувствовала слова, которые она не дала ему произнести слух. «Всегда». К горлу его подступил ком, он очнулся только тогда, когда понял, что чуть не задохнулся от недостатка воздуха. Что он будет делать без своего искреннего дорогого друга, его открытой и честной возлюбленной, его страстной и отважной спутницы?
«Как же я буду жить без моей Пруденс?»
Его жизнь до нее казалась бессмысленной тратой времени, никчемным времяпрепровождением.