…Проснувшись по утру в своем кабинете Александровского дворца, Николай рассеянно уставился в окно, за которым уже рассвело. Вспомнил про наводнение, обрушившееся на Петрополь, и настроение его тут же испортилось. Он поднялся, сбрасывая в сторону шинель, которой укрывался ночью, накинул на плечи военный мундир без эполет. Николай любил спартанскую жизнь, спал на походной постели с тюфяком из соломы, не знал ни халатов, ни ночных туфель. При этом он был щепетильно чистоплотен и менял белье всякий раз, как переодевался. Единственная роскошь, которую он себе позволял, были шелковые носки, к которым привык с детства.
Подойдя к окну, император долго вглядывался в голые кроны деревьев царскосельского парка, окружавшего дворец, и огромные лужи, застоявшиеся на полянах после дождя, шедшего трое суток почти без остановки. Потом, вздохнув, вернулся к столу и вызвал звонком дежурного флигель-адъютанта. Выслушав его короткий доклад о том, что ночь во дворце прошла без происшествий, велел подать чай в кабинет и принести все донесения, скопившиеся к утру. Поинтересовался, не было ли фельдъегеря по особым поручениям из Шлисса? Получив от офицера отрицательный ответ, приказал сообщить немедленно, как только тот появится.
Приведя себя в порядок, Николай уселся за рабочий стол и принялся пересматривать принесенные документы. С каждым донесением лицо его становилось все более хмурым. То, что творилось в Петрополе и окрестностях столицы, иначе, как полной катастрофой назвать было нельзя. Особенно неутешительные новости пришли от главного командира порта и военного губернатора Кронштадта вице-адмирала Моллера
«…С прискорбием доношу Ваше Императорское Величество о горестных последствиях во время бывшей 10 числа сего апреля бури, каковой по летописям Кронштадта никогда не бывало. Вода возвысилась выше ординарной на 11 ½ футов, а ветром и волнением истреблены все деревянные гаванные крепости и снесены с пушками и якорями, на них бывшими. Остались только полуразрушенные два деревянные бастиона и в таком же виде половина бастиона. Каменные гаванные крепостные строения уцелели, хотя на них местами каменные же брустверы сброшены и некоторые пушки опрокинуты. Корабли, фрегаты и прочие суда в гаванях брошены на мель и многие из них нет надежды спасти…»
Николай отбросил в сторону донесение и прикрыл глаза. Нанесенный наводнением ущерб еще только предстоит подсчитать, но уже понятно, что восстанавливать урон придется не один год. Господи, ну за что ему все это…! Чем он прогневил небеса?! Почему все бедствия обрушились именно сейчас, когда он только взошел на трон? Неужели это божественная кара за то, что вся их семья недостаточно набожная? Ведь православие все они воспринимали больше, как обрядность, Евангелие читали на французском языке и искренне считали, что церковнославянский язык доступен только духовенству, а потому не стоит в него вникать.
…Когда летом 1819 года у них состоялся судьбоносный разговор с венценосным братом, радости он Николаю не принес, но тогда трон казался ему далеким будущим — Александр был еще молод и довольно крепок телом. Но потом брат вдруг начал исподволь вести пугающие разговоры о том, что монарх, потерявший физическое здоровье, должен удалиться, подразумевая под этим собственную невозможность иметь наследника. И вскоре Николай понял, что брат Александр упорно и тщательно готовит следующее правление.
Уже через год появился его указ о морганатическом браке. Александр постановил, что ни жена Константина, ни его дети от польской дворянки Грудзинской титула великих князей не получат. А в 1822 году Константин уже и сам попросил освободить его от прав на престол. И вот тогда, видимо, Александр окончательно определился с преемником. Но Манифест о наследнике, составленный митрополитом Филаретом, целых два года хранился в глубокой тайне не только от подданных, но даже и от императорской семьи, что принесло потом большие беды. И Николай, и почти вся огромная империя умудрились присягнуть Константину.
И была еще одна важная тайна, которую Александр сообщил ему во время очередного разговора о судьбе монархии. Его спешка с решением вопроса о наследнике трона, была вызвана тем, что существует еще один прямой потомок по линии Петра I, имеющий вполне законные права на российский престол. Причем не меньшие, а то и гораздо большие, чем у их венценосной семьи. Сначала удивительное известие вызвало у Николая лишь закономерное любопытство. Но по мере того, как брат рассказывал ему все новые и новые подробности про их дальнего родственника, ему тоже передалась тревога Александра.