…Как-то в минуту откровенности брат Александр рассказал Николаю, что три года назад ездил на Валаам к известному старцу-отшельнику с деликатным вопросом — об отсутствии наследника в монаршей семье. И тот ему для начала объяснил, почему в Тройственном договоре был прописан запрет для Романовых жениться на немецких и прочих иностранных принцессах. Кровь европейских аристократов была «гнилой» из-за практиковавшихся веками кровосмесительных браков. И небесный дар не мог ее до конца очистить.
По прямой линии у них прабабка Анна на половину немка, поскольку Петр I женился на иноземке. Но это еще полбеды — та хотя бы не была аристократкой. А вот дед Петр III уже сам на три четверти немецкий принц, плюс бабка Екатерина II тоже немецкая принцесса. То есть в их отце Павле I русской крови была уже одна восьмая. А в самом Александре и вовсе одна шестнадцатая — опять же из-за матери немки. Брату нужно было хотя бы жениться на русской княжне, чтобы восстановить кровь, но Александру опять подсунули в жены немку, причем у них с ней еще и два общих предка есть — по обеим линиям родства.
Кровь детей у императорской четы была гнилая, оттого их дочери и умерли в младенчестве. Дар Романовых не дает родиться в венценосной семье уродам, они просто не выживают. А вот если бы ребенка Александру родила русская женщина, да еще и одаренная, то он был бы здоровым. Скрепя сердце, брат вынужден был согласиться со старцем — его внебрачный сын Николай от княжны Мещерской вырос на удивление крепким, и сейчас он уже командовал Ряжским пехотным полком в чине полковника. И родар у него хороший, мощный.
Увидев беспокойство на лице Николая, император поспешил успокоить брата.
— Брось, ты же понимаешь, что все это ерунда и предрассудки? У вас с женой уже родился прекрасный наследник. Господь даст, так и еще парочку детей зачнете!
Но у их среднего брата Константина точно так же не было детей, причем от обеих законных жен. А вот от любовницы сын родился — и тоже на удивление крепким. Значит, что-то все-таки такое было в словах старца. И это не давало покоя Николаю.
А потом выяснилось, что Александр рассказал Николаю не все. Он тогда спросил отшельника, почему вопреки его словам, что у одаренных потомство обыкновенно малочисленное, в императорской семье кроме него есть еще трое сыновей и две дочери? На что последовал убийственный ответ — а это ты, государь, спроси у своей матери императрицы: как она от сильного одаренного умудрилась шестерых детей родить?
Это было намеком на то, что не все дети в их семье рождены от Павла I. И вернувшись в столицу, Александр попробовал поговорить с матерью и задать ей неудобные вопросы. Но в ответ получил такую истерику, что предпочел за благо отступить. Мать с ним два месяца не разговаривала и отказывалась встречаться, изображая оскорбленную до глубины души древне римскую матрону. Александру пришлось еще и вымаливать у матушки прощение за свои оскорбительные подозрения. Вопросы остались без ответа…
Иногда Николай останавливался у зеркала и подолгу рассматривал свое отражение, пытаясь найти в нем черты покойного отца и старших братьев. И не находил. Они с младшим братом были словно подкидышами в своей семье. Но матушка их любила гораздо больше, чем старших, словно они с Михаилом были не от опостылевшего мужа, а от любимого мужчины. Тогда получается, что прав на престол у него — Николая — нет? В это невозможно поверить! Но почему-то покойный Александр очень остерегался самозванца…
В нашей сплоченной компании третий день царило подавленное настроение, которому вполне соответствовала погода за окном. Вот вроде и дождя нет, тепло, а небо низкое, в темных тучах, и в воздухе какая-то хмарь висит. Весна встала на паузу.
Василиса, для которой Володар заменил и отца, и наставника, то и дело принималась тихо плакать, и это тоже всех нервировало. И каждый переваривал это по-своему.
Южинский дрессировал кота и читал Евангелие, что нашлось в доме. Я выходил с утра на улицу, тренировался через силу, отжимался и бегал вдоль озера. А «Маска» совсем о наших тренировках забыл. Алексей Петрович сидел, погруженный в свои тяжелые думы или стоял у окна, уставившись отсутствующим взглядом на водную гладь. Так что после завтрака я снова заваливался спать, интуитивно понимая, что долго наше заточение теперь не продлится, а значит нужно срочно набираться сил и восстанавливать форму.