Выбрать главу

— А я что, похож на Ивана-дурака из сказки? Дернешься — придушу!

В рыжих глазах мелькает вдруг такая звериная злоба, что мне становится не по себе. Но уже через секунду передо мной снова испуганный подросток. Может, кто и купился бы, только не я. Встречал таких вот зверенышей в юности, правда, никто из них до матерого волка не дотянул — сгинули все в лихие 90-е.

— Барин, так я ж и не думал бежать!

Ага… прямо так тебе и поверил. Грубо хватаю его за ворот рубахи и рывком ставлю на ноги. Для острастки еще и подзатыльник влепил.

— Соплив ты еще со мной тягаться, щегол. Мамку свою дурить будешь. А, ну шагай!

Получив пинка под тощий зад, звереныш послушно двинулся вперед. Мы идем по еле заметной тропе, которая в низинке переходит на другую сторону оврага. Затем продираемся через молодой ельник. Впереди по курсу лежит вывернутая с корнем старая ель. Под ней зияет темный провал — по виду то ли барсучья то нора, то ли медвежья берлога, хрен разберешь.

— Пришли. Туточки наш схрон — шмыгнув носом, показывает волчонок грязным пальцем на провал под корнями.

— Ну, так доставай свой схрон. Я, что ли туда лезть должен? — говорю ему с усмешкой. Неужели этот дурень думал, что сам туда сунусь? Там ведь и капкан вполне может стоять на любителя чужого добра.

— Барин, веревку-то теперь отпусти, задушишь меня ненароком.

— Угу… помечтай. Лезь, давай, паршивец!

Зло сверкнув на меня глазами, парень становится на четвереньки и заползает в провал. Только сапоги его оттуда торчат. Кстати, весьма неплохие для деревенского подростка, наверняка сняты с кого-то из жертв. Веревку я все-таки слегка ослабил, но из рук ее не выпускаю и нож приготовил. Вот чувствую, что этот шкет задумал какую-то гадость.

Он долго копается там, потом, пятясь задом, выбирается из провала. Вытащив за собой средних размеров сундук, окованный металлическими полосами. Ставит его передо мной и, сделав шаг назад, начинает отряхивать колени.

— Открывай сам! — приказываю я ему, демонстративно поигрывая ножом — Знаю я ваши бандитские замашки, обязательно будет какая-нибудь дрянь в сундуке.

Парня аж перекашивает от такой моей предусмотрительности, но деваться ему некуда. Он, нехотя откидывает крышку и, вдруг резко прыгает в мою сторону.

— Сдохни! — орет он и бросается на меня с кинжалом. Где только взял его, подлюка!

Поскольку чего-то подобного я от этого звереныша ожидал, то легко отклоняюсь от удара и резко дергаю за веревку, туго затягивая петлю на шее поганца. Парень дергается, хрипит и начинает заваливаться на сундук. Я тут же врубаю дар, чтобы избежать новых сюрпризов, но в это время происходит что-то страшное. Стоило гаденышу споткнуться и упасть грудью на открытый сундук, как оттуда вырывалось облако черной пыли. Я вижу его обостренным зрением, но даже не представляю, что это может быть. Яд? Проклятье? Да, хрен его знает… у них здесь все не как у людей!

На всякий случай держусь подальше, чтобы пыль не коснулась меня, но она оседает на звереныша и впитывается в его кожу. Парень орет не своим голосом и корчится, словно его сжигает что-то изнутри. Допрыгался гаденыш — сам себя обхитрил! Жалко ли мне его? Нет. Бандит, он и есть бандит. Не думаю, что он сильно жалел своих жертв, когда убивал их. Может, еще и глумился над ними, наслаждаясь своей властью.

Дождавшись, пока он затихнет, я подобрал с земли длинную палку и спихнул звереныша с сундука. На перекошенном от боли лице застыли вытаращенные в небо рыжие глаза. Что ж, мне и добивать его даже не пришлось — он сам уготовил себе такую страшную смерть.

— Во имя тебя, богиня Мара! — снова взываю я — Прими душу очередного мерзавца.

В ответ получаю порыв холодного ветра. И эта жертва богиней засчитана.

С опаской подхожу к сундуку, вижу что он чуть ли не до половины набит самыми разными мешками и небольшими свертками. Сверху лежит совсем маленький красивый мешочек из ярко-красного бархата, завязанный витым золотым шнуром. Он похож на те, в которых женщины хранят свои ювелирные украшения или бижутерию.

Но при внимательном взгляде на вышитые по бархату непонятные знаки, неприятный холодок пробежал по моему загривку, и интуиция просто завопила: «Не трожь эту дрянь, Костик!» А я не дурак, чтобы пренебрегать таким конкретным предупреждением. Так что осторожно подцепил опасный мешочек палкой и резко откинул его в сторону. Правда он сорвался и шлепнулся на грудь к мертвому зверенышу, но ничего особенного больше не произошло. Видимо вся дрянь из него уже вышла.

— Блин, и как теперь мне быть? — расстроился я — Столько усилий и все впустую. А если и в других мешках есть такое же колдовство⁈ Может, ну его нахрен, это бандитское золото?

Пока я стоял в раздумьях над сундуком, разговаривая сам с собой, в голове раздался тихий женский смех

— Больше там нет подклада на смерть. Проклятье было только в кисете, но оно вышло.

— Точно? — засомневался я — А как в этом можно убедиться?

— Вспомни о моем даре, жрец Мары. Неужели не чувствуешь, что в кисете нет золота или драгоценных камней? Там всего лишь лежит кладбищенская земля и крысиная голова — в подклад на смерть их всегда кладут.

Я недоверчиво провел рукой над сундуком. Действительно, в голове тут же появилось понимание, что в каком свертке находится. И ничего опасного среди них точно не было. Нужно будет потом порасспрашивать Василису об этих подкладах, уж слишком опасная штука.

— Спасибо, Мокошь, за твоой ценный дар. И прости меня за назойливость, но когда уже найдется моя семья?

— Скоро…

И чужое присутствие в голове тут же пропало, словно его и не было. Эти богини издеваются, что ли надо мной…?!!

* * *

Пересмотрев содержимое сундука и забрав из него только самое ценное и компактное — типа денег и ювелирных украшений — возвращаюсь назад. Были там и другие, наверняка тоже дорогие вещи, но я не стал жадничать. Не пересчитывая, сложил все нужное мне в один мешок, а сундук снова закрыл и запихнул его назад в схрон. Если найдет кто-то бандитский тайник — его удача. А мне и этой добычи на первое время за глаза хватит. Одарила меня богиня Мокошь по-царски, спасибо ей! С голода теперь не помру и попрошайничать у «дядюшки» не придется.

— … Ну где же ты был, Костенька⁈ — запричитала Мария Ивановна, стоило мне появиться рядом с каретой — мы уже начали беспокоиться!

— Пришлось догонять одного бандита, чтобы он не привел подмогу. А как у вас тут дела? Из наших никто не ранен?

— Обошлось, слава тебе, Господи! Александр Иванович запретил слугам лезть туда, они издалека всех разбойников постреляли.

— Молодцы! Я тоже четырех успел положить, включая вожака.

— Саша мне рассказал, как ты лихо негодяев прикончил! Говорят, эта банда давно здесь безобразничает, за их поимку губернатор Брусилов даже награду большую объявил.

— Награду? Это хорошо, наши парни ее заслужили. Если бы не они, эти путники уже бы на небесах в грехах каялись.

— Ой, Костя, а представляешь, это важный английский путешественник со своими слугами!

— Англичанин? Здесь⁈ — удивился я — А что он делает в такой глуши?

— Ну… — задумалась тетушка — просто путешествует, наверное?

Мне стоило большого труда не фыркнуть на ее слова. Знаем мы этих англичан — что не путешественник, то шпион! Пойти познакомиться что ли с ним…? Смотрю уже даже ель с дороги убрали.

Пока Марию Ивановну отвлек один из наших слуг, я быстро сунул добычу в свой вещевой мешок и задвинул его назад под сиденье. Хорошо, что я вышел сразу к карете, и меня никто толком не видел, кроме тетушки. Хотя, вон Александр Иванович уже рукой мне машет, чтобы шел к нему.

— … Знакомься, Костя, это сэр Уильям Эдвардс, известный путешественник из Лондона — представляет мне дядюшка представительного англичанина средних лет с пышными бакенбардами. Граф переходит на французский, представляя меня ему — Mon neveu Konstantin Beketov.

Англичанин в ответ что-то лопочет на французском, горячо пожимая протянутую мной руку, но я ни бельмеса не понимаю из его восторженной речи. Ну, началось… Я жестом прерываю его и решительно перехожу на инглиш