Число приглашенных не велико, но каждого из наших гостей нужно разместить со всеми удобствами и почетом, а потом подать такой обед, чтобы перед искушенными господами не было стыдно. Поэтому жена второй день пропадает на кухне — надзирает за поварами и дает им последние наставления. Для нее, как для молодой жены наследника, сегодня, считай, первый экзамен, и она очень волнуется. А вот я почему-то спокоен, как удав. Ну, нет у меня пиетета перед князьями и графьями — привык уважать людей не за титулы и должности, а за их конкретные дела…
К полудню начинают прибывать первые из гостей — кто-то приехал в открытой коляске, кто-то в карете. Большинство приглашенных из Костромы, но есть гости из Вологды и Ярославля. Мы с дядюшкой встречаем всех у парадного входа, Бекетов каждого обнимает и по старинному русскому обычаю троекратно расцеловывает. Преподносит гостю чарку водки на серебряном подносе, и лишь потом представляет меня. Возможно, кто-то из них и в курсе, что я его внук, а не племянник, но вида никто не подает. Сказано Константин, значит Константин.
Дядьки все взрослые, солидные — моложе пятидесяти лет вообще никого нет. Фамилии для меня знакомые, благо Романов просветил «who is who» в Северном клане. Гагарин, Захарьин,Трубецкой, Урусов, Балакирев, Глинский, Сумароков, Щербатов, Корсаков, Головин, Палицын, Минин — словно исторический роман листаешь.
Некоторые гости, как князья Хованский, Ухтомский, Долгоруков и Вяземский — из таких древних семей, что ведут свои родословные аж от Рюриков. Вот она — настоящая русская аристократия, до которой даже нынешняя царствующая ветвь Романовых не дотягивает. Заговор в кланах явно намечается не хилый, если такая тяжелая артиллерия к нему подключилась.
Последним приезжает Патриарх Северного клана — князь Мещерский Павел Михайлович. Это близкий друг Александра Ивановича, поэтому от него у Бекетова точно секретов нет.
— Ну, здравствуй,…Константин — улыбается седой мужчина в преклонных годах — Заставил ты нас поволноваться!
Приходится изобразить легкое смущение.
— Нет худа без добра, Павел Михайлович. Зато Алексею Петровичу удалось помочь.
— Скромность — похвальное качество. Но слышал от архимандрита Нектария: ты не просто помог, а спас ему жизнь?
— Было такое, только там не я один был. Если бы не целая команда спасателей, которые не побоялись в шторм на Ладогу выйти, из нас никто бы сам до берега не добрался
— Да, уж… когда-нибудь про ваши приключения захватывающий роман напишут. Не хуже, чем у Вальтера Скотта получится.
— Для этого сначала нужно довести дело до конца, история любит победителей.
— И то правда. Наше дело прежде всего.
Я пытаюсь сдержать улыбку. «Наше дело»⁈ Это русская коза ностра, что ли? Но мою шутку вряд ли кто здесь оценит, если только жена. И Лене сейчас точно не до шуток. Дядюшка велит лакею проводить князя к остальным гостям. А мы, видимо, кого-то еще ждем, поскольку Бекетов то и дело посматривает на карманные часы. И вот, в конце аллеи показалась дорогая карета с гербами. Я даже шею от любопытства вытянул — это кто же к нам такой важный пожаловал?
— Ну, наконец-то… — выдыхает граф — а то уж я переживать начал.
Карета подъезжает к крыльцу, и я наконец вижу герб на ее дверцах: в верхней части разделенного надвое щита, изображен императорский орел, в нижней — грифон, стоящий на задних лапах.
— Сиятельный князь Лопухин Петр Васильевич — подсказывает дядюшка, заметив мой интерес — Председатель Государственного совета. Мой старинный друг еще со времен, когда он был московским губернатором, а потом и ярославским.
Ну, ничего себе, друзья у Бекетова! Неужели и этот принимает участие в заговоре? Похоже на то… Лопухин тем временем выбирается из кареты и попадает в объятия Бекетова. Князь будет постарше дядюшки, но выглядит бодрячком, хоть и опирается на трость.
— Ну, что, Пашка, набегался? — тихо говорит он мне на ухо, явно намекая на какой-то давний их разговор со Стоцким — Сколько веревочке не виться, а все равно судьба тебя в родное гнездо привела, Константин Михайлович! Слышал, что ты промеж дел еще и жениться успел — взял жену кавалерийским наскоком? Молодец! А мой Пашка, балбес все по своей замужней графине сохнет. Чувствую, наследников я от него не дождусь.
Я улыбаюсь и пожимаю плечами, давая понять, что не помню, ни разговора, ни самого князя, ни его сына, с которым Стоцкий видимо приятельствовал. Нужно будет потом подробно расспросить дядюшку об этом семействе. А пока отвечаю на вопрос о Милене
— Такую женщину, Петр Васильевич, нельзя было оставлять без присмотра. Увели бы в два счета.
— Что, так хороша⁈ — подмигивает Лопухин.
— Сейчас сам увидишь! — смеется Бекетов — У племянника моего губа не дура.
— Тогда веди скорее. А то я уже сгораю от любопытства!
Мы заходим в дом, где веселье в полном разгаре. Все гости собрались в парадной гостиной и под аперитив беседуют с Романовым. Никаких важных разговоров при слугах естественно не ведется, в основном дворяне обмениваются последними новостями и сплетнями, обсуждают виды на урожай. Светлейшего князя встречают с большим воодушевлением, заметно, что он пользуется огромным уважением в Северном клане. И конечно, интересуются его мнением по разным животрепещущим вопросам.
Сейчас головная боль всех помещиков — падение цен на экспортные товары из-за кризиса, разразившегося в прошлом году в Англии, и введения англичанами заградительных пошлин на импорт зерна. Не лучше положение и с другими товарами. Вместо нашего льна в Европу массово привозят дешевый хлопок из Америки, вместо пеньки — индийский джут, а наш лес с успехом заменяет канадский. С открытием в Англии угольных месторождений там начали развивать собственную металлургию и спрос на наш чугун тоже упал. Доходы российской казны неуклонно снижаются, финансы страны расстроены, дефицитный бюджет. Вот что значит надеяться только на продажу природных ресурсов и не развивать собственную промышленность. А у англичан своя беда — перепроизводство. Слишком бодро начали строить фабрики и мануфактуры, без учета внутреннего спроса.
Тетушка на правах хозяйки приглашает всех за стол, накрытый в обеденном зале. И все дальнейшие разговоры продолжаются уже за столом. Мы с Миленой скромно молчим и внимательно слушаем умных людей. Нам, конечно, есть, что рассказать им про нынешний экономический кризис, но боюсь, никто не поверит, что он только первый в длинной череде точно таких же. Да, и кто мы такие, чтобы поучать государственных мужей? Это только Романов понимает, какая ценная информация хранится в наших головах.
Если я правильно помню, то кризисы теперь будут случаться каждые двенадцать — пятнадцать лет. Не считая войн и разных других напастей. У нас есть всего тридцать лет до начала Крымской войны. Мы, конечно, приложим все усилия, чтобы ее не случилось, но это не повод расслабляться. России самое время заняться реформами, чтобы следующий кризис уже не ударил по ней так болезненно.
Романову не позавидуешь. В России-матушке странным образом уживаются абсолютно разные силы. В Петрополе правит бал элита, поклоняющаяся Европе, передо мной сидит древняя русская аристократия, чьи предки построили это государство. Вчера на болотах я был в капище язычников, у которых свой, патриархальный взгляд на вещи, а всего месяц назад мы прятались в северном монастыре у Нектария, где казалось, даже стены дышали святостью. А есть еще купцы, армия и самая бесправная часть общества — крепостные крестьяне. Как примирить эти соперничающие силы, и как найти равновесие, чтобы все были довольны?
В обеденный зал заходит слуга в ливрее, на лице его встревоженное выражение. Он склоняется над ухом Бекетова и что-то тихо докладывает. Все замолкают, вопросительно поглядывая на хозяина. Дядюшка встает, откладывает в сторону салфетку. Обводит всех тревожным взглядом
— Господа, сюда направляется отряд жандармов…
Конец 2 книги.