— Ты на кого это, жеребец сельский, намекаешь?!! — леденящим тоном поинтересовался Муромец, доставая из ножен булатный меч. — Сейчас я тебя твоего орудия труда лишу!
— Какого орудия труда? — испугался пиит.
— Языка! — ответил Илья и двинул юношу рукоятью меча в лоб.
— Эй! — заорал Степан. — А ну прекратить немедленно!
Наверное, и зарезал бы Луку богатырь, коль не диво дивное на небольшой поляне, мимо которой они проезжали, случившееся. Даже Буцефал и тот на месте замер, очумело хлопая губами и тараща круглые аки пятаки глаза.
— Это че? — прошептал Колупаев.
— Дык… — булькнул Муромец.
— Е… — выдохнул Лука.
Прямо посередине небольшой полянки лежало огромное, переливающееся дивным внутренним светом блестящее яйцо. Навряд ли его могла снести даже избушка на курьих ножках, ибо было само яйцо как две избушки, поставленные друг на дружку. Рядом с яйцом суетились непонятные зеленые существа, здорово смахивавшие на чудо-помощничков из волшебного ларца Кощея. Вот только эта их зеленоватость…
— Одно из двух, — произнес Илья, — либо мы совсем недавно пили, либо… они.
Действительно, ежели пили русичи, то все объясняется довольно просто: у них галлюцинации. Ну а ежели пили эти на поляне, то ясно, почему они такие зеленые.
— А может, и мы, и они? — неуверенно предположил пиит.
Деловито снующие по поляне существа на открывших рты русичей никакого внимания не обращали. Заставив яйцо каким-то немыслимым волшебством приподняться над травой, они вырастили из него изяшную лесенку и по очереди исчезли внутри.
— Ну, чтобы из яйца кто-нибудь да вылазил, я не раз видел, — продолжал бормотать себе под нос Муромец. — Но чтобы кто-то в яйцо лез. Это что же… они вылупливаются наоборот?!!
Последний «зеленый» поспешно исчез в яйце, затем оно вздрогнуло и, рванув с места, стремительно унеслось в небо, словно его с силой буцнул расшалившийся великан. И все это в полной тишине!
— Значицца, так, — через пять минут нарушил тягостное молчание Колупаев. — Либо у нас окончательно съехала крыша, либо мы чего-то не знаем, что на Руси тайно от всех творится.
— Второй вариант мне нравится больше первого, — сказал пиит. — Давайте я лучше прочту вам какое-нибудь свое стихотворение, и мы все дружно забудем о случившемся и выкинем его из головы.
— Давай, — вздохнул Степан.
— Дык… — кивнул Муромец.
Ну а что еще оставалось делать?
Не к ведуну же сельскому обращаться: умом, мол, тронулись. Эка невидаль?!! Да с этой болячкой на Руси чуть ли не каждый второй мается.
И пиит радостно прочел:
— Воистину! — выдохнул кузнец, и в угрюмом молчании они поехали дальше.
К счастью, порешить юношу Илья больше не помышлял.
Конечно, мало приятного, когда приходится время от времени сильно сомневаться в реальности происходящего, а то и в своих умственных способностях. Но ничего не поделаешь, биться над непостижимой загадкой — себе же вредить…
— Башни Хмельграда! — через час объявил Колупаев, указывая на виднеющиеся за деревьями угловатые строения.
Башен было всего лишь две, и цвета они оказались (во всяком случае издалека) довольно мерзкого, зеленого с темным отливом.
— И что, там живут обычные люди? — сильно засомневался в целесообразности их путешествия Лука.
— Не вполне обычные, — ответил кузнец. — Законченные алкоголики и дебоширы. Правит городом некий царь Панек, пьяница и сумасброд. Когда-то давным-давно один могущественный колдун из Средиземья забрел сюда случайно и решил немного с дороги чего покрепче выпить. Но в первой же корчме подгулявшие русичи, обозвав колдуна иудейской мордой, вышвырнули его вон, да еще и ногу сломали.
— Врешь?!! — не поверил Илья.
— Колдун сильно на город этот осерчал, — продолжал Степан, — и наложил на его жителей хмельное проклятие. Сколько те ни пьют, не пьянеют, но не пить никак не могут. Вот такая жуткая история.
— Да ну вас, — махнул рукой пиит и попытался спрыгнуть с телеги.
— Куда?!! — взревел Муромец, хватая юношу за подол женской рубахи. — Ишь ты, умник какой выискался! Думаешь, ратники Осмомысла тебя уже не ищут?
Аргумент оказался веским, так что давать стрекача Лука на время передумал.
На редкость пыльная дорога привела русичей к распахнутым воротам Хмельграда. У ворот там, где должна была бы стоять городская стража, валялся на земле какой-то грязный нищий с дырявой кружкой в руке и вяло отмахивался этой кружкой от летающих над ним мух.
— Не пьянеют, говоришь? — Илья с усмешкой посмотрел на Колупаева.
— Так то местные жители не пьянеют, — пояснил кузнец.
— Дык а енто?
— А енто кто-то из приезжих. Как мы. Что, думаешь, мало желающих в Хмельград попасть? Да от них отбоя нет. Спиртное-то здесь в корчмах подают за бесценок прямо из волшебных бездонных бочек. Просто сейчас не сезон. Многие халявщики в Новгород да в Кипиш подались поприсутствовать, так сказать, при великих событиях.
При упоминании града Новгорода Муромца слегка перекосило. Видно, была еще жива память о давешнем позоре великом.
— Ме-э-э-э… — проблеял с земли нищий, неистово размахивая кружкой.
— Видно, горемычный так и не добрался до Новгорода, — посетовал Колупаев, сочувственно глядя на оборванца. — Лишь городские ворота одолел, а дальше вот скопытился.
Въехали под арку.
— А где же стража?!! — возмутился Илья. — Где дружина ратная, местный воевода, в конце концов?
— Померли от цирроза печени! — пояснил кузнец и вдруг, приведя в остолбенение своих спутников, рывком остановил телегу, соскочил на землю и помчался вон из города.
— Дык че… — тряхнул головой богатырь. — Я что-то не то спросил?
— А я почем знаю? — огрызнулся пиит.
Степан воротился где-то минут через десять. Воротился босиком, неся свои сапоги перекинутыми через плечо.
— Что? — испуганно прокричал ему из телеги Муромец. — Что случилось?!!
— Не идут, стервецы!
— Кто? Сапоги?!!
— Они самые. Великую опасность, видно, чуют, до самой Разлив-переправы едва меня не унесли.
— Дык, может, вернемся? — с надеждой предложил богатырь.
Но кузнец был неумолим, и с плохими предчувствиями на душе они въехали в город.
ГЛАВА 17
Хмельград
Все в этой жизни рано или поздно возвращается на круги своя.
Во всяком случае, свое очередное пленение Гришка с Тихоном восприняли с необычайным мужеством. Привязанные к широченному дубу, княжьи племянники мрачно наблюдали за тем, как Семь Семенов с небывалым азартом грабят телегу Сивки Урки. Все это происходило не на большой дороге, а в тайном лагере разбойников, куда пленных дружинников приволокли с завязанными глазами.
Свои жуткие черные маски разбойники не снимали, и потому у Гришки с Тихоном затеплилась в душе слабенькая надежда, что их все-таки не убьют, а отпустят на свободу. Разбойники разбойниками, но они ведь не законченные душегубы в конце-то концов. Да и кто вообще рискнет такой грех на душу брать, как убийство княжеских дружинников? Да Всеволод Ясно Солнышко даже из-под земли, из Навьего Царства этих Семенов достанет и на кол, аки половцев поганых, живьем посадит. Сии рассуждения, конечно, успокоили братьев, но лишь на время…
Один из разбойников отошел от раскуроченной телеги и не спеша приблизился к пленникам.
— Так это вы Сивку в лесу оприходовали иль просто брошенную телегу на дороге нашли? — спросил Семен. Довольно провокационный вопрос, между прочим.
Окал разбойник прямо как коренной волжанин. Так и вычислить его по особенности речи не составит большого труда.