Мужчина медленно опустился на скамейку и безнадежно свесил руки меж колен.
В конце аллеи показалась женщина. Ее высокие острые каблуки бесшумно вонзались в песок, светлые волосы отклонялись под ветром, как пламя свечи.
Он не вскочил, а, наоборот, еще плотнее уселся на скамейке. Только в напряженном повороте головы чувствовалось нетерпеливое ожидание.
Каждый шаг, приближавший к нему эту женщину, был маленькой неизбежной частью того большого шага, который сделал он после долгих раздумий и все-таки очертя голову.
— Что случилось? — сразу спросила женщина, присаживаясь на скамейку рядом с ним.
— Ничего. Ничего не случилось, — ответил он, с восхищением разглядывая знакомое лицо — большие прозрачные глаза, короткий нос и маленький бледный рот.
— Что случилось? — ее губы шевелились так, будто она все время выпускала изо рта колечки дыма. — Почему такая таинственность? Вот твоя записка. Что-нибудь с Леной?
— Да ничего не случилось. Просто… Просто я хотел тебя видеть, — мягко сказал мужчина и виновато улыбнулся.
— Но почему здесь? В конце концов, я могла прийти к вам. Что за секреты? Где Лена?
— Лена, наверное, уже дома. А может быть, куда-нибудь ушла. И вообще, при чем здесь Лена?
— То есть как это — при чем? — возмутилась женщина. — Лена моя подруга. Могу я встревожиться, если ты вдруг вызываешь меня сюда, в такую даль, на третью скамейку слева. Могу?
— Ты могла и не прийти. В такую даль.
— Могла, конечно. Я и не хотела приходить, но потом подумала: а вдруг что-нибудь случилось? Я даже хотела позвонить Лене.
— И позвонила?
— Нет.
Он обнял ее за плечи как бы невзначай и сказал:
— Было бы глупо, если бы ты позвонила.
— Но почему глупо? — обиделась она. — Ведь я волновалась. Лена моя лучшая подруга, самая близкая. Я бываю у вас почти каждый день, а ты вызываешь меня сюда. Я подумала — что-нибудь случилось и ты хочешь сказать мне это без нее. Ведь Лена такая нервная, может быть, ты не хочешь при ней говорить.
Мужчина притянул женщину к себе, и ее голова оказалась у него на плече.
— Она нервная, но очень выдержанная, — сказала женщина, устраиваясь поудобнее. — Одна я знаю, сколько ей приходится волноваться то из-за Димки, то на работе. Мне-то она все говорит. Ты тоже заставляешь ее страдать. А она такая умница, такой чудесный человек…
— Помолчи, — тихо сказал мужчина, запуская руку в пышные волосы женщины, так что ее затылок лег на его ладонь.
— Я ничего такого и не говорю, — ответила женщина. — Я много раз думала о Лене — она такая чудесная, добрая, столько сил отдает тебе и Димке, а о себе часто забывает. У нее нет времени даже причесаться как следует. Вечно растрепанная. Прибежит из своей школы, руки в чернилах, — сразу за обед, а потом за тетрадки. Нет, ты ужасный эгоист. Зачем ты меня позвал? Все-таки странно.
Он провел указательным пальцем по ее теплой тонкой шее, закрыв глаза, нарисовал кружок на плоском месте у ключицы и почувствовал, как под его рукой едва ощутимо бьется робкая жилка.
— Нет, ты мне все-таки скажи, зачем ты меня позвал? — снова спросила она вялым голосом. — Не может быть, чтобы у вас с Леной что-нибудь случилось. Ты привык к ней и ничего не замечаешь. Тебе все равно, в конце концов, как она причесана, как одета, как выглядит. Но это, пожалуй, лучше, чем…
Он внезапно наклонился к ней и поцеловал в губы. Она надолго замолчала, а потом снова заговорила, переведя дух:
— Ты с ума сошел! Совсем с ума сошел! Что ты делаешь? А Лена так тебе верит! Она такой чуткий, настоящий человек! А как она помогала тебе, когда ты учился! Все-таки вы, мужчины, никогда этого не цените. Ну, как тебе не стыдно?!
— Замолчишь ты или нет? — хрипло прошептал он и стал целовать ее лицо и шею, а она, покорно поворачивая голову, продолжала говорить:
— Нет, я за нее возьмусь! Я заставлю ее пойти к портнихе — нельзя быть такой распустехой. Если бы у меня были ее возможности, разве я так одевалась бы? И потом, у нее ужасно блестит лицо.
— Перестань, — мрачно сказал мужчина. — Перестань болтать!
— Но ведь когда-то она была самая хорошенькая в классе. Хотя она и сейчас очень интересная женщина, если ее как следует причесать и одеть.
— Оставь в покое Лену, слышишь?
— Но она должна думать об этом. Ты такой красивый. Нельзя ей так распускаться. Я всегда была уверена, что ты когда-нибудь увидишь и других женщин вокруг себя. Всегда была уверена, все эти годы, с самой вашей свадьбы…