В Бразилии мужики часто ездили в город, потому что все связаны с банком, вот и в городе и шла баловня. Мне приходилось ездить редко в город, потому что рабочий, а ездил – ето оформлял документы бразильски на временное проживание, и вот здесь с мужиками участвовал на гулянках.
Приезжаем домой – старики уже знают и в моленне выговаривают, все отпираются: нихто не пил. Мне ето казалось жутко. Рассказать – будешь враг всем мужикам. Как-то раз отмолились, идём домой, дед Данила говорит:
– Тёза, заходи ко мне, хочу с тобой поговорить.
Захожу. Он завёл к себе в комнату, посадил и говорит:
– Данила, мне тебя жалко, живёшь безродный, один, некому подучить, защитить. Послушай, вижу, хорошо работаешь, хорошо учишься, у тебя всё получается, старики тебя уважают. Брось гулянки, брось Селькю, он тебя к добру не приведёт, брось на базаре пить водку.
– Деда Данила, спаси Господи за вашу заботу. Но сам же сказал – безродный. А куды мне деваться? Я точно знаю: по вашему совету – сразу буду всем мужикам враг. А кому ето охота?
– Данила, послушай, – открывает книгу и читает мне: «До полцеркви таящихся еретиков ништоже вредит церкви, и ежлив сколь в моленне осквернил, за всех должен правило нести». Ну вот, подумай и пошшитай, за каждего на шесть недель, по сто поклонов земных, а в моленне боле сотни, и сумеешь ты за всех отмолиться? Давай, парень, подумай.
Да, я задумался.
– Ну хорошо. Придётся выпить – вместе молиться не буду, но выдавать никого тоже не буду.
– Но ты становишься соучастник.
– Выходу нету, соучастник – грех, но ни за кого отвечать не буду.
– Ну смотри, подумай, ошибку не сделай.
Я поблагодарил и ушёл, и с тех пор, как где водки выпили, дома говорю: «Я не вместе»[85]. Дома проблема, но перед Богом не в ответе за людей. Интересно, как люди теряют страх Божий. Выпиваем, кушаем все вместе, приходим в моленну, все молются вместе, а я опять поганый. Старики стали меня гонять, презирать и называть пьяницай, но я знаю, что перед Богом я не лицемер и не двоедушный. Мужики вызнали, что я не предатель, и всегда со мной по-хорошему были.
Молодёжь тоже бра́згалась[86], их наказывали, а оне снова повторяли.
Черемнова Ульяна ишо с Уругвая заигрывала с одним хохлом, Бочкарёвым Антоном, и с Бразилии с нём списывались. Он обратился к Зыкову Филату, показал Ульянины писмы, тот поговорил со стариками – в Бразилию в Масапе дал ему наставленье, полный адрес и отправил в Бразилию. Бедняга на стареньким мотсыклете поехал за четыре тысячи килóметров к Ульяне. Приезжает туда, приходит к Ульяне, она взадпятки́ – заотказывала ему. Он обратился к Ефрему Мурачеву, дал ему все писмы, тот прочитал и взялся за Ульяну. Вскоре Антона окрестили и свенчали с Ульяной. Антону было под сорок лет, а Ульяне под тридцать лет.
Черемнов Ивона Павлович младше меня на два года. В Масапе в ребятах всегда хотел быть лидером, за ето получил прозвище Префейто – глава. Старикам он не покорялся и всегда с ними спорил. Как-то раз деда Данила вынудил, и он ему сказал: «Недаром тебя и прозвали Префейтом». Старики раз пробирали его и стали ему говорить:
– Иона, зачем пьёшь пиво?
– Доктур приписал, и люди посоветовали. – Все в смех.
Как-то раз вышел на соборе и кланяется, и просит:
– Братия, помогите ради Бога долг заплатить.
Ну, хто сколь рису, сколь бобов, хто пять, хто десять мешков. Попросил Ефрема Поликарповича, чтобы на его машине загрузить и увезти в город, нас попросил, чтобы помогли загрузить зерно. Объехали, загрузили где-то под двести мешков, подъезжаем к дядя Василию Килину, Иона просит зерна, Василий отвечает:
– Иона, тебе хоть сколь – как бездонная кадочкя. Когда научишься жить, тогда приходи, а чичас нет.
Про Иону слухи таки. Все люди готовют конбайны к жнитву, а Иона ишо смазывает сеялку, хочет – спит, и никогда урожай не брал. Вскоре женится, берёт Федосью Анфимовну Ефимову, синьцзянку.
Чупров Николай Семёнович, сусед, выпиваха, как все Чупровы, ленивый и легкомысленной, но со всеми по-хорошему. Жена Наталья Даниловна Берестова, женчина умная и проворна, добрая, дети – один сын Власий и три дочери: Елена, Анфиса и Федосья. Власий работал со мной, хороший парнишко. Но отец интересный. Оне уезжали в США, прожили там пять лет, Наталье там не понравилось, и оне вернулись. Однажды Николай поехал в город Рондонополис, куда все старообрядцы ездили. Вечером в гостинице дядя Марка с мужиками в присутствии Николая Семёновича говорит: