– Не знаю, что будем делать, расход сделали, трактор ломается.
Он спрашивает:
– И что думаешь делать?
– Я сам не знаю.
Он ведёт меня в барак и показывает новый трактор «Джон Дир» сто лошадиных сил. Я увидал, обрадовался и говорю ему:
– Выручай, давай проценты добавим тебе, но пускай твой трактор работает.
Он спрашивает:
– А сколь добавите?
Говорю:
– Со Степаном посудим и тогда ответим.
– Хорошо. – Приносит каталог и говорит: – Надо фильтры сменять.
Говорю:
– Ето пустяки, неси фильтры.
Он принёс, я сменил, ну и взялся за землю. За каких-то десять дней всё перемолол и приготовил.
Жил я на речке под палаткой с сыном Андрияном, ему уже было девять лет. Ета аренда была тридцать кило́метров от дому, возле Помоне. Приезжает Степан, видит, что земля пошти готова, но и видит, что и трактор другой, спрашивает:
– Где взял?
Говорю:
– Доктора Паса.
– Почему?
– Сам знашь, трактор беспрестанно ломается, и доктор Пас занял с условием, ежлив добавим проценты.
Степан раскричался:
– За каки́ румяны ему добавлять проценты? Я лучше помогу своим християнам!
Что получилось. Иона с Игнатием побегали-побегали, но аренды не нашли, и уже стаёт поздно, и взялись уговаривать Степана, чтобы уделил земли. Вот и разоряется Степан. Говорю:
– Степан, каки́-то проценты добавим, но будем на спокое. Спомни, когда оне прикочевали и мы им помогали – и чем оне нам заплатили? Спомни, сколь оне показали добра в моленне. А Иону я помню ишо из Масапе, ето будет проблема.
Степан своё, что «свои» да «свои». Приходим к доктору Пасу, я ему всё объясняю, он обиделся и говорит:
– Я Степана не знаю, мы с тобой уговаривались.
Я говорю:
– Он мой старший брат, и трактор был его, но везде мне приходится договариваться.
Тогда он говорит:
– Договор мы снова доложны сделать. Ето было всё без меня.
11
Приезжают Иона и Игнатьевичи, я уже посеял семнадцать гектар помидор. Оне привозют свою машинерию, ни здорово ни насрать, и начали сеять кукурузу и помидоры. У меня помидоры уже всходили. Но ето самый секрет: всходы не надо сеять ни глубоко, ни мелко, и поле́в – толькя доложна влага подходить, не затоплять. И вот тут у нас получилась проблема. Оне сеяли и не просясь отхватывали у меня воду. Ето очень важно. Стал им говорить – ноль внимания, я нихто, оне хозяева. Да, мог бы я настроить делов, но неохота проблемов.
Всё бросил, с горя загулял, сял на Степанов трактор, приехал домой в дрезину пьяный. Марфа спрашивает: «Что с тобой?» Со слезами рассказываю, что случилось. Она тоже в слёзы. На третяй день прибегают Степан с Игнатием к нам за трактором:
– Почему угнал трактор?
Я давай Игнатию всё высказывать, он даже слушать не захотел. Говорит Степану:
– Поехали, мы тебя не обидим.
Ну, Степан довольный уехал. Мы погоревали с Марфой – ну, что поделаешь. Посо́дили огородину, Марфа стала торговать, а мне выпала работа на юге, в провинции Санта-Крус, в городе Пуерто-Команданте-Луис-Пьедра-Буена, Пунта-Килья, переводшиком, компания аргентинска «Тамик», обслуживать русские судна с России, компании «Запрыбхолодфлот» и «Югорыбхолодфлот». Проработал там три месяца, но зарплата была ни́зка, и я уехал. Но зато разных сувениров привёз домой.
Как со мной поступили Игнатий и Иона, ето мне стало перенести чижало. С тех пор стал нервный, ночами не спал, стал часто выпивать. Марфа стала переживать и стала со мной по-холодному. Однажды спрашиваю:
– Что случилось с тобой, что стала ласкова?
Она смеётся и говорит:
– Хотела пожаловаться на тебя тётке Фетинье, она всё выслушала и спрашиват: «А что, он приходит пьяный, бьёт тебя?» – «Да нет. Придёт да и спит, толькя тогда бушует, когда спорю с нём». – «Лени́тся он у тебя?» – «Нет, не присядет, всегда старатся, чтобы всё у нас было». – «Ну, Марфа, ты дура, ты ишо не видела, как бабы живут».
И рассказала несколько примеров Марфе. И вот моя Марфа успокоилась. А для меня тётка Фетинья – ето примерный человек, не за то что Марфе всегда советовала добро, но за то, что Димитрий Бодунов очень пьёт, матерится, Фетинью бьёт, ленивый и в пьяным виде всё против Бога говорит, – и всё она, бедняга, терпит.
Детки у нас пятеро, все интересны. Андриян – ето лидер, чтобы все его слушались, а он бы командовал; Илья по-своему тоже лидер, но любит врать, спорить, не покоряться; Алексей тихой, кроткий, спокойный, любил играть один сам себе. Бывало, сядут за стол, разоспорют Андриян с Ильёй, а Алексей спокойно кушает, аппетит у него слава Богу был. Те проспорют, когда хватются – Алексейкя опять всё съел. Но интересно, парнишки как-то боле к матери ласкаются, а девчонки – ето весёлы шшекоту́ньи[117], а особенно Таня – ето песельница, и голос звонкий. Оне обои ласкались ко мне, часто спали со мной. Бывало, летом лягешь на улице, звёзды показываю, сказки рассказываю, так и на руках уснут. Станешь показывать спутники и говоришь: