Так что в последнее время Стива все чаще с тяжелым вздохом подумывал, что придется послать на все четыре стороны все свои армейские фантазии и херачить в университет. Тоска-то какая!.. Но ничего, Стивушка, не кручинься — утро вечера мудренее, а уж зато сегодня мы оттянемся!
Вонючая бабка вышла, но, к счастью, тем временем успели повздорить двое чурок, не то грузинов, не то фиг знает кто вообще. И вот как это симпатично у них получалось:
— Ты харок!
— Нэт, ты харок!
— Я — нэ харок, ты харок.
— Кто сказал, что я харок?! Вот это ты — харок!
Тут трамвай стал заворачивать, и Стива увидел на карауле у Вечного огня особо отличившихся в учебе и дисциплине дур со своими дырявыми автоматами. Стива ухмыльнулся, вспомнив, что зимой они стоят на посту в форменных ушанках, к которым приделаны белые бантики, и особенные проблемы возникают у тех несчастных лохушек, у кого есть собственные косички с бантиками, потому что приходится их прятать под шапку, чтобы снаружи были видны искусственные.
Трамвай снова повернул и проехал мимо Дворца молодежи — последнего худо-бедно приличного здания в этом дважды обосранном городе. После этого нашему путешественнику расхотелось смотреть в окно, за которым отныне и до конца путешествия наблюдалось говно чистое, полнейшая чушь, гиль, дичь и проблевотина. Нисколько не порадовала бетонная коробка клистирного завода, только подчеркивающая окружающее ублюжество.
Представленная несколькими обшарпанными зданиями сталинско-барочная ветошь сменилась уже окончательно тошнотворным убожеством грязных лачуг, над сраными крышами которых поднимался вонючий печной дым. Стива, присмотревшись, прочел название улицы — «Долорес Ибаррури» — это была в тридцатые годы такая летчица. И Стиве показалось, будто он попал в тридцатые годы. На одном из зданий было написано «Баня», и Стива почти физически ощутил себя даже еще дальше — в двадцатых, в зощенковской мерзкой бане. Это нарастающее ощущение проваливания в трясину ужасного прошлого было отменно подпитано мемориальной доской на одной из избушек, где, оказывается, когда-то собирался местный комитет РСДРП. Вот бы батюшку со товарищи в эту избушку сейчас запихнуть! И снаружи бревном подпереть.
Трамвай тащился все дальше и дальше, и чем дальше, тем было стремнее. Особенно отвратительными показались Стиве две или три деревянные хибары, явно претендовавшие на то, чтобы казаться чем-то более благородным, чем окружающие трущобы. Эти несчастные ублюдки были оснащены всяческими архитектурными излишествами типа прихотливо кованных решеток, конечно, насквозь ржавых, и даже украшены массивными шпилями башенок, напоминавших немецкие каски кайзеровских времен. А то и русские — николаевских времен. Стива, Стива, куда тебя занесло, это ж сороковые годы девятнадцатого века!
Но и это было еще не все — справа по борту открылась панорама развалин доисторического Верх-Исетского завода, как говорят, до сих пор функционирующего. К счастью, поездка здесь и завершалась — это был край Ойкумены, так называемое «Кольцо Виза», где и должны были поджидать Стиву недалекие товарищи.
Они, поганцы несчастные, так и делали. Среди стоявших на приколе трамваев то и дело озабоченно поглядывал на часы Казей и столбом стоял Киря. Стива увидел обоих еще издали. Какие же они долбо…бы! Особенно который другой. Стиве стало даже еще смешнее, чем во время поездки, захотелось бросить в них чем-нибудь. Но не аппаратом же. Жалко, во-первых, а во-вторых, и не дошвырнуть — десять кило.
Это было последнее чудо отечественной радиоэлектроники — телемагнитола «Амфитон-301». Телемагнитола, с ума сойти можно! Это вам не туристы с гитарой и котелком. Это был туризм в стиле «гран-туризмо» («большой туризм» по-итальянски), совершенно в американском стиле. Это было так предельно, что Стиву не смутили лишних десять кило багажа. И еще не забываем про добрый десяток кассет с наикрутейшими записями. Были там «Убийцы» «Айрон Мэйден» и «Убийцы» «Кисс», «Живое зло» «Блэк Саббат» и «Дорога в ад» «Ай Си /Ди Си», «Триллер» Майкла Джексона и «Убей их всех» «Металлики». Ну и про этих пионеров он не забыл — был и «Примус», и «Воскресение», и последний «Динамик», и Стива даже не поленился самолично записать песни в исполнении ансамбля песни и пляски Советской Армии имени Александрова. Это они с Кирей напьются и заставят слушать Корчагина.