Человек я образованный, культурный (Стива хмыкнул) и даже интеллигентный (Кирилл заохал, а Стива захохотал). Однако лишен ли я национальных предубеждений? Увы! И если я глубоко задумаюсь, то насчитаю с десяток имеющихся у меня национальных предубеждений. Часть из них более или менее рациональна: она связана с общением с представителями некоторых национальностей, которые оказались людьми неприятными, чем бросили тень и на всю свою национальность. Сознаю, что глупо судить о нации по нескольким ее представителям. Хорошо.
То есть плохо, но будем считать, что хорошо. Потому что дальше будет еще хуже. Потому что к некоторым этническим группам у меня предубеждение просто так, без видимых причин.
Именно поэтому я и говорю о нездоровом антисемитизме. Я, в общем, не против антисемитизма здорового, но Стиву иногда явно заносит, и тут уж не воспитывать надо, а наказывать, а то и лечить. Да, здоровый антисемитизм! Это значит вот что: ксенофобия в чистом виде, наивная ксенофобия как таковая. Просто боязнь чужого или неприязнь к нему. Окончательное уничтожение ксенофобии как таковой до сих пор лежит в области анекдотической фантастики. Говорят, ее можно и нужно преодолевать. Можно преодолеть ее по отношению к людям другой национальности или вероисповедания. Потом — другого цвета кожи. Потом — другой сексуальной ориентации. Потом — других моральных принципов. Потом — другого биологического вида. На каком этапе вы остановитесь — вот в чем вопрос. Конечно, кришнаиты в меньшей степени ксенофобы, чем европейцы, потому что у европейцев существует традиционный запрет на поедание людей, а кришнаиты не едят животных вообще. И если сегодня на Западе активно защищают пресловутые права человека, то ведь это очень незначительный шаг по преодолению ксенофобии, а главное — непоследовательный. Потому что, а как же животные? Вы скажете, что существуют общества защиты животных? Существуют! Но охрану, скажем, бобров и при этом уничтожение крыс я назову зоологическим нацизмом и буду прав. А прополку грядок — ботаническим нацизмом.
Поэтому не надо бояться ксенофобии — наоборот, надо принять ее в себе как нечто неизбежное. И когда мне в очередной раз не нравится какой-нибудь человек только потому, что он вавилонянин (ох, не люблю я вавилонян!), я говорю себе: «Спокойно, чувак! Это у тебя ксенофобия разыгралась, вероятно, к дождю, а вавилонянин не виноват». И знаете ли, помогает. Если же вы не понимаете того, что существует такое явление, ксенофобия, то вы ищете причины своего раздражения не внутри себя, а снаружи и тогда неизбежно начинаете думать, что виноват все-таки вавилонянин. И что у них был плохой царь Навуходоносор. А за Вавилонскую башню вообще надо убивать.
— Точно! — сказал Стива. — За Вавилонскую башню однозначно надо убивать! Поголовно. Но жидов тоже есть за что.
— И большевичков, да? — уточнил Кирюша.
— Большевичков обязательно! — охотно согласился Стива. — Так что трепещите сегодня у меня оба!
— А вот мы объединимся, как в семнадцатом году, и тогда ты сам трепещи, — пригрозил Олежек.
— Я не хочу, как в семнадцатом, — поморщился Кирюша.
— А что ты хочешь? — спросил Олег.
— Да! Чего ты хочешь, козел?! — поддержал его Стива.
— Вообще-то я хотел говорить об Аполлоне Григорьеве, имея, впрочем, в виду скорее Пушкина.
— Да пошел ты в жопу со своим Пушкиным! — сказал Стива.
— Нет, я категорически не согласен! — возразил Олег. — Пушкин — это наша национальная гордость.
— Да ни фига! — воскликнул Кирюша. — Никакая не национальная гордость, Пушкин — это наше все!
Главы шестая и седьмая