-Неудобно вышло с твоим товарищем, - заметил, наконец, отец.
-Но разве не было никакой возможности?...-поднял взгляд Строгов-младший.
- Не говори ерунды, сын! - досадливо поморщился Григорий Тимофеевич. - Какая тут может быть возможность? Мальчишка твой благороден,спору нет, но гол, как сокол. На что он нашу Катерину содержать-то будет?
- А как же приданое? Неужели не хватит? - изумился сын.
-Приданое! Достойная партия для юной барышни, знаешь ли, это когда муж ее сам содержать может и без всякого приданого, а паче того деньги идут к деньгам...
-Но...
-И никаких "но" здесь быть не может! - сердито засопел Строгов-старший. -Это не акт милосердия, это будущее положение твоей сестры в обществе! И давай уже закончим об этом.
-Как скажете, батюшка, - тяжело вздохнул Нико... Катрин проплакала у себя в комнате до самого вечера. Испуганная Танька уж и не знала, как отвлечь-развлечь свою куколку, а паче того, никак не могла взять в толк, что такое случилось, ибо не так и не уяснила из горьких барышниных всхлипываний, отчего та расстроена. Наконец, Катерина Григорьевна успокоилась и, глядя невидящими глазами в потолок, прошептала:
-Все кончилось, так и не начавшись...
-Это Вы о чем, барышня?
-Батюшка хочет меня по осени в столицу везти, замуж выдавать...
-А Вы что же?
-А я... - внезапно Катрин подскочила, испугав верную горничную, - Танька, подай мне про и бумагу!
-Что это Вы задумали? - спросила та, во все глаза глядя на свою куколку.
-Я напишу записку, а ты отнесешь ее Львову!
-Ой, барышня, да как же можно то? Ай увидит кто?-прикрыла от кулаком та.
-А ты так, чтобы никто...Поняла мне? - сверкнула глазами Катерина.
-Ой-ой-ой! - запричитала горничная, но ослушаться не посмела, живо сбегала за письменным прибором и выставила его на бобик. Катерина Григорьевна торопливо написала на листе несколько строк, свернула вчетверо и передала Таньке.
-Танюшка, не подведи! - уставилась барышня на нее лихорадочно заблестевшими глазами.
-Не подведу! - выдохнула та и тенью выскользнула в темный коридор. Она преодолела путь до комнаты Львова, крадучись. Однако напрасно боялась-в это час ей никто не повстречался - горничные были заняты внизу, господа ужинали. Обмирая, она проскользнула к нужной двери, украдкой оглянулась и тихо постучала в дверь.
-Entrez, -прозвучало изнутри. Танька в нерешительности помялась, не понимая хорошенько, что ей сказали, и, подумав, постучала снова.
-Господи, да я же сказал, войдите... - раздраженно проговорил Львов, показавшись на пороге, но заметив Таньку, осекся на полуслове. - Таня? Ко мне? - взволнованно прошептал он и легонько втолкнул горничную к себе.
-Что случилось? - спросил он ее, заперев за собой двери.
-Барышня голубушка по секрету передать велели... - единым духом выпалила та и достала из-под передника свернутую записку. Львов выхватил листок трясущимися руками,и, сильно волнуясь, прочел по-французски: "Жду сегодня в полночь у колодца, нам нужно объясниться..." Алексей смял записку и невидящими глазами поглядел на Таньку. Он ожидал чего угодно, только не тайного свидания.
-Это безумие! - тихо пробормотал он.
-Барин, что мне передать? - выдохнула Танька, всерьез опасаясь, что эти двое сошли с ума.
-Передай-я буду! - решительно кивнул головой Алексей....
16
Едва весь дом уснул, Танька,крадучись, вывела барышню через кухню на задний двор. Стылый густой воздух морозной ночи тут же забрался под теплую одежду, пробрав до дрожи, подхватил теплое дыхание и рассыпал его искристыми звездочками инея. Горничная поежилась и подумала, что если бы не горячее желание барышни, сама бы она в такой холод и носу из дому не высунула бы, но ради Катерины Григорьевны можно немного и потрястись, вон,та, словно и холода не чувствует - теплая шаль едва голову прикрывает... Танька вздохнула и подтолкнула свою куколку к конюшням: на небе сияла яркая луна, и в ее свете весь двор был как на ладони-ай увидит кто ненароком?
Они быстро миновали двор, добрались до баньки и горничная остановилась на углу, а барышня обошла баньку и оказалась прямехонько у колодца. Львов был уже там. Он нервно расхаживал по утоптанной тропке, глядя себе под ноги,но, заслышав легкие шаги, поднял голову и остановился. Катрин стояла неподалеку, в запахнутом наспех салопчике и сбивавшейся с головы шали. С минуту они смотрели друг на друга молча. Львов понимал, что нужно немедленно извиниться за сегодняшнюю дерзость, но голос не хотел слушаться. Наконец, он проговорил, справившись со смущением:
-Катерина Григорьевна, Вы...
-Я пришла! - торопливо закивала та,и, оглянувшись по сторонам, подошла к нему вплотную.