-Нико, Бог мой, тебя не узнать! - голос ее зазвенел.-Дай я обниму тебя,мой мальчик! - она шагнула ближе и поцеловала его в лоб, хотя для того пришлось Ее Сиятельству пригнуть ему голову.
-Тетушка... - взволнованно пробормотал тот, целуя ей ручку.
-Аннет была бы горда таким сыном... - прошептала она. - О, как к лицу тебе форма.
У Никиты защипало в глазах и, чтобы переменить тему он, слегка улыбнувшись, проговорил:
-А Вы все хорошеете, тетушка. Когда я видел Вас в последний раз...
-Ах, льстец! - задорно рассмеялась та, - Когда ты видел меня в последний раз, ты еще и себя-то хорошенько не осознавал!
-Я не вру, ей Богу похорошели... Как там Мадрид? - Нико, против ожиданий, почувствовал себя,как говорят французы "в своей тарелке".
-О, да что с ним станется! - небрежно махнула изящной ручкой та,- Все стоит, и Буонапартий ему был не страшен.
-Как самочувствие Ваше? Я знаю, что Вы лишь недавно вернулись в Петербург, хорошо ли перенесли дорогу?
-О, мой мальчик, я-прекрасно. Поверишь ли, соскучилась. Николаша с Полинькой, почитай, и зимы-то нормальной не видели, чтобы со снегом да морозом... Я, кстати, хотела бы тебя с ними познакомить, но сын сейчас на занятиях в университете, а дочка музицирует с профессором Эспосито. Я привезла его сюда специально, чтобы обучал музыке детей.
-Привезли? - удивился Нико, - Из Италии гувернера выписали?
-Да нет, Диего Эспосито-испанец. И как он играет на гитаре, Боже мой, Нико, как он играет на гитаре! Вот окончится траур, открою салон и устрою ему музыкальный вечер. Здесь еще такого не видели, это нашему обществу будет в диковинку... Кстати, твой батюшка с Катрин пожалуют к открытию сезона, ты же знаешь?
-Да, отец говорил мне, - кивнул Никита.
-О, я так этого жду! Като, должно быть, уже совсем невеста... Небось, вскружила голову не одному поклоннику.
-Ну, батюшка полагает, что самые ценные поклонники водятся в Петербурге, - хмыкнул Нико, вспомнив разговор о Львове и Катрин.
-Он прав, мальчик мой, он прав... И я уж постараюсь пристроить племянницу в надежные руки, чтобы уж жених был солидным и серьезным человеком, богатым, и надеюсь, что при титуле.
-Да без титула сейчас никуда, - иронично проговорил Никита, которому, вдруг, стало досадно за себя, да и за Львова, что греха таить.
- Вот и я говорю, что титул и состояние куда важнее чувств. Чувства-то приложатся, а положения в свете еще попробуй добиться. А ты, дружочек мой, что же сам-то? Жениться еще не надумал? -лукаво погрозила пальцем графиня.
-Помилуйте, тетушка, мне сначала надо дослужиться хотя бы до полковника, никак не меньше, - рассмеялся Нико.
-Брось, неужели состояния за тобой никакого? Батюшка твой писал, что ты-штабс-капитан в Семеновском полку, а это уже весомо...
-Думаю, что к тридцати годам мой вес значительно прибавится, и уж тогда... - отшутился тот, но в душе поднялось раздражение: разговоры о свадьбе всегда нагоняли на него тоску, а после возвращения из дому и вовсе стал он опасаться, как бы отец и его женить не надумал. Всего милее казалась Никите жизнь холостяцкая с ее кутежами, спорами за "лафтом и клико", да неизбывными приключениями салонного повесы, хотя последнее (он знал) не одобрял Львов. Алексис всегда был безукоризненного поведения, и если бы не его внутренняя сила, то иначе, как святошей, его и назвать нельзя было, а вот поди ж ты: даже у самых завзятых острословов язык немел в его присутствии, чему ни раз и ни два сам Нико был свидетелем. А с прибытия их в полк приятель и вовсе заделался отшельником. Даже на офицерские собрания перестал приходить, сказываясь то больным, то занятым.... Нико понимал, что это из-за отказа, и конфузился перед Алексисом, будто это он виноват в той неловкой ситуации... А сам, будто с цепи сорвался- всякий свободный вечер проводил то у цыган,то у актерок, сам до конца не осознавая, какая сила гнала его из дому...