На суде эксперты, знатоки военного дела, свидетели доказали, что к решению больших, сложных задач, таких, как «прорыв к Ревелю» и «оборона Нарвы», П. Е. Дыбенко, не обладая боевым опытом, не был подготовлен. Установили также, что во время боев связь была налажена плохо, слабо велась разведка, действия отрядов не согласовывались. Дыбенко оправдали. Сам он тяжело переживал случившееся, но работал, как и прежде: руководил заседаниями морской коллегии; выезжал в Кронштадт принимать боевые корабли, совершившие знаменитый «ледовый поход» из Гельсингфорса. Подбирал надежных матросов в отряд для охраны поезда с членами Советского правительства, переезжавшего из Петрограда в Москву. Командиром этого отряда назначил Николая Антропова, в недавнем прошлом члена судового комитета минного заградителя «Амур», а его помощником — Ивана Кожанова.
Когда все управления и отделы Народного комиссариата по морским делам перебрались в Москву, было вынесено решение Совнаркома — отстранить Дыбенко с занимаемого поста. Павел Ефимович к этому себя уже подготовил, понимая, что нельзя руководить комиссариатом после всего, что произошло… «Конечно, я виноват в том, что моряки добежали до Гатчины».
Казнь отменяется
В апреле 1918 года П. Е. Дыбенко уехал из Москвы в город Рыльск в распоряжение В. А. Антонова-Овсеенко, в то время командующего советскими войсками на Юге России. Покидала столицу и А. М. Коллонтай. «После IV съезда Советов ушла с поста наркома, не разделяя Брестского мира», — вспоминала она. По решению Центрального Комитета партии Коллонтай была направлена в агитационную поездку на пароходе по Волге. Пожелав друг другу успехов, супруги расстались…
Антонов-Овсеенко обрадовался приезду Дыбенко.
— Сижу пока здесь, создаем Красную Армию, — сказал он. — Скоро начнем очищать Украину от немецких оккупантов.
Владимир Александрович не удивился, когда Павел Ефимович заявил, что хочет работать в немецком тылу, что Центральный Комитет партии его в этом поддерживает… Избрали Севастополь. Там предстояло связаться с местными подпольщиками, готовиться к будущим боям…
…В Севастополь добрался без приключений. Выручила одежда мастерового, да и документы, которыми снабдили его, не вызывали подозрения. По полученной еще в Рыльске явке разыскал на Корабельной стороне отставного матроса надежного подпольщика Федора Степановича Ильина — Степаныча, сторожа городского яхт-клуба. Тот помог установить связи с нужными людьми…
Ряды подпольщиков росли, накапливали силы. Привлекли судостроителей, рыбаков Балаклавы, рабочих-портовиков, группу матросов с боевых кораблей вспомогательного флота. Ближе к осени готовились начать вооруженное выступление в Севастополе, а если удастся, то и в других городах Крыма. Но стряслась беда.
Как-то ночью Павел Ефимович возвращался с конспиративного совещания. Близ дома заметил мелькнувшую тень. Следивший спрятался за дерево, притаился… Дыбенко продолжал идти. Убедившись, что «хвост» отстал, переметнул через невысокую изгородь чужого сада, прижался к земле. Рядом прошел человек… Дыбенко вылез из укрытия, пробрался на запасную квартиру, где и провел остаток ночи.
Друзья предупредили, немецкая контрразведка напала на его след. Готовились переправить в Балаклаву, но не успели. В первых числах августа Дыбенко оказался в тюрьме. При аресте искалечил двух жандармов, а шпика задушил, но и ему основательно досталось. Связали и доставили в контрразведку… При допросах выкручивали руки, били металлическим прутом…
Сидел Дыбенко в одиночке. Ухватившись руками за железную решетку, подтягивался к окну, смотрел на море. Оно звало к свободе.
В камеру принесли похлебку — миску мутной, пахнущей гнилью жидкости. Выплеснув ее в лицо надзирателю, Павел сильным ударом кулака сбил его с ног, схватил за горло… Отобрал пистолет, выскочил в узкий коридор и уже добрался до входных ворот, но тут его схватили. Свалили с ног и били смертным боем. Потом заковали в кандалы, бросили в камеру смертников. Ночью перевезли в Симферопольскую тюрьму. Ждал казни… Расстреливать повезли в Севастополь.
«Вот и кончается твоя морская биография, Пашка. Очень хочется жить…»
Но что это? Машина, недолго постояв на Приморском бульваре, развернулась и снова запылила к Симферополю. Прибыли в город. Сняли кандалы, ввели в огромный кабинет командующего оккупационными войсками генерала Коша.