«Есть город Ратнапура[612], по достоинству названный так, лучший из всех городов, и жили там два плута, Шива и Мадваха. Долго эти мошенники, в сообществе с им подобными, с помощью разных обманов и воровских средств похищали сокровища, скопленные купцами. Задумали однажды они такую проделку: «Подчистую мы этот город ограбили. Пойдем-ка мы теперь в Удджайини[613]. Рассказывают, что живет там неслыханно богатый царский жрец Шанкарасвамин. Избавив его от денег, отведаем ласк красавиц Малавы[614], знающих многие способы любви. Этот скряга, на лице которого брови от высокомерия взлетели вверх, половину платы за жертвоприношения забирает себе, и славится эта обезьяна под прозвищем Семикубышечник[615]. Есть, говорят, у него дочь, настоящая жемчужина. Мы и ее заполучим так же, как и прочие сокровища». На том и порешили Шива и Мадхава, условились, кому что делать, и, времени не теряя, отправились в путь.
А когда добрались они до Удджайини, то сопровождаемый помощниками Мадхава нарядился царевичем и остановился в деревне неподалеку от города. Шива же, хитроумный в своих замыслах, вошел в город, приняв облик аскета, и стал жить там в монастыре на берегу Сипры[616], заведя для видимости глину, священную траву куша[617], чашу для подаяния, шкуру антилопы, — все, что надлежит иметь подвижнику. На заре обмазывался он липкой глиной так густо, что казалось будто только что явился из смрадного ада Авичи[618], полного зловонной и липкой слизи. Во время омовения в струях Сипры подолгу держал он голову под водой, словно заранее пожинал мучительные плоды своей недостойной жизни. После же омовений долго стоял, вытянувшись струной и обратив лицо свое к солнцу, как бы показывая тем самым, что достоин он быть посаженным на кол. Затем приближался он к изваянию божества с пучком священной травы куша, бормоча молитвы, и садился в позе, называемой «лотос»[619], словно изображая собой четырехликого Брахму[620]. Хитро прикидываясь, лицемер творил жертвоприношения Врагу Пуры[621] цветами, чистыми, как сердца подвижников. Совершив же лживую жертву, словно бы погружался в чтение молитв, как бы отдаваясь размышлению над грозящим ему воздаянием за дурные дела.
В другой раз, прикрывшись шкурой черной антилопы, уходил он в город собирать милостыню и бродил, высматривая все глазами, полными обмана и лицемерия. Молча ходил он с посохом в руках и трижды принимал подаяние — трижды нарушал истину. Одну часть отдавал воронам, другую прохожему, а третьей, добытой лицемерием, наполнял свою утробу. Затем снова бормотал молитвы и перебирал четки, как бы подсчитывая свои грехи. А ночь он проводил в одиночестве в монастыре, словно размышляя о бедствиях людей.
Так вот каждый день Шива для отвода глаз суровым подвигам предавался и привлек тем самым сердца горожан. Повсюду только и слышалось: «О, это великий подвижник, достигший подлинной умиротворенности», — и люди стекались со всех сторон выказать ему почтение и преданность.
Тем временем другой плут, его приятель Мадхава, разузнав обо всем через соглядатаев, проник в город. Поселившись в отдаленном храме, пошел он, одетый подобно царевичу, на берег Сипры совершить омовение. Покончив с омовением, узрел он вместе со всеми, кто его сопровождал, Шиву, бормочущего перед изваянием божества молитвы, и как бы в великом почтении пал ему в ноги. И произнес он при этом перед людьми: «Другого такого великого подвижника не видел я, хоть и странствовал по многим святым местам!» Шива же, узнавший его, в своем притворстве и знака не подал и сидел, как сидел, не шелохнувшись, а Мадхава отправился к себе.
Когда же спустилась ночь, они встретились и вместе попили, поели и все обсудили, что и как следует делать. В конце ночи ушел Шива снова в свой монастырь, а Мадхава, как только забрезжило утро, велел одному из своих плутов: «Возьми эту одежду, отправляйся к жрецу Шаикарасвамину и так ему скажи: «Царевич Мадхава из-за преследования родичей был вынужден бежать из Дакшинапатхи[622]. Он явился сюда в сопровождении нескольких других благородных юношей, захватив с собой многое из отцовских богатств, и хочет служить вашему царю. Царевич Мадхава, о сокровище славы, просит позволения поклониться тебе». Вот что нужно тебе с почтением передать царскому жрецу».
619
Поза «лотос» — особая позиция во время религиозного размышления, при которой сидят со скрещенными ногами, одну руку держат на левом бедре, другую — у сердца, а глаза устремлены на кончик носа.