— Я поеду.
— Всё! — Дедушка машет рукой, встает, и сразу куда-то исчезает его торжественный вид. Он подходит к бабушке и, склонившись, шепчет ей на ухо: — А что я тебе говорил? Когда он только поставил ногу на порог, я уже видел, что у него делается. Я уж видел…
— Мне от этого не легче, что ты видел!.. — кричит бабушка. — Тебя хоть посадят в поезд? — спрашивает она у Семы.
Сема радостно кивает головой.
— Надо, чтоб тебя положили на верхнюю полку, — вздыхая, говорит бабушка. — И чтоб ты не толкался среди людей. А то бог знает чего наберешь!
— Я не буду толкаться, — охотно соглашается Сема.
Но бабушка не слышит его.
— И, если будет открыто окно, не высовывай голову. И, когда будет остановка, не выскакивай первым. И папе скажи, — тихо добавляет бабушка, — что я этого не хотела.
Сема становится позади дедушки и ласково гладит его по лысине. Бабушка смотрит на обоих и говорит с досадой:
— Теперь можете целоваться! Конечно, что вам? Что вам? Я должна ходить одна со своим горем!..
Рано утром на берегу Чернушки встретился Сема с Шерой. На плечи он взвалил котомку, в длинных, широких рукавах шинели терялись руки, старый, немного большой картуз лез на глаза. Под рубашкой, прижавшись к груди, лежал уже потеплевший пакет комиссара.
— Сядем здесь, — тихо сказала Шера, и они опустились на землю. — Так ты едешь?
— Еду.
— Ты рад?
— Очень! — воскликнул Сема и обнял ее за плечо. — Ты же понимаешь, Шера. Я один еду! Один!
— Я ничего не понимаю, — повторила Шера и заплакала. Всхлипывая, кусая нижнюю губу, отбрасывая падающие на лоб волосы, она смотрела на Сему долгим, внимательным и печальным взглядом. — Раньше я просыпалась и знала, что я увижу Сему. Ты не смейся! — испуганно сказала она. — А теперь что? Я так привыкла, Сема… — Шера опять заплакала. Плечи ее вздрагивали.
Сема растерянно смотрел на нее и не знал, что делать, что сказать. Он гладил робкими, непривычными руками ее голову и плечи и потом, нагнувшись, поцеловал ее черные, вкусно пахнущие волосы.
— Ты добрая, Шера, — смущенно сказал он. — Волосы у тебя мягкие. Вот посмотри сама.
Он расплел снизу тяжелую косу и перебросил ее через голову Шеры. Волосы рассыпались и закрыли лицо.
— Я тебя не вижу теперь! — засмеялся он.
Но Шера каким-то особенным движением, какое бывает у женщин, моющих голову, разделила надвое сбежавшие вниз волосы, и Сема увидел покрасневшие от слез глаза, большие и тихие, как озера.
— Ты уже не плачешь? — спросил он.
— Нет, Сема.
Она быстро причесалась, ловко вскидывая руки. Черные шпилечки лежали у нее на коленях, на юбке, она брала две сразу, одну зажимала в зубах, другой закалывала волосы.
— Вот я и готова. Видишь, какая прическа?
— Нет, лучше с косой, — нерешительно сказал Сема.
Шера засмеялась и, вдруг вспомнив что-то, оглянулась вокруг себя. Рядом с ней лежал маленький узелок.
— Это, Сема, тебе! — Она развязала платочек и протянула Семе две тряпочки.
— Что это? — удивился он.
— Это фланелька. Заверни ноги. Сними ботинки и заверни ноги. Будет тепло. Сделай это сейчас. Я отвернусь.
Сема покорно снял ботинки и обтянул ноги фланелевыми тряпочками.
— Тепло? — улыбаясь, спросила Шера.
— Тепло, только тесно.
— Ничего! — успокоила его Шера. — Теперь возьми это и надень на шею. — Она положила ему в руки мешочек на шнурке. — На шею, на шею!
— А что в нем? — недоумевая, спросил Сема.
— Это нафталин, Сема. Доктор сказал: против тифа.
Опять губы ее задрожали и слезы подошли к глазам. Сема протянул Шере обе руки, и они поднялись.
— Пора, — тихо сказал Сема. — И не надо этого. Не на год!
С горки вниз, к берегу, бежал Пейся. Он остановился возле них, запыхавшийся и побледневший.
— Бежал, — тяжело дыша, сказал он, — боялся опоздать… — Он молча посмотрел на Шеру и улыбнулся: — А ты уже здесь… Слушайте, Сема, — заговорил он вдруг торжественно, — если вам понадобится шафер со стороны жениха, так я готов!
Шера засмеялась и, пригладив волосы, завязала косынку.
— Да, — уже отдохнул, — с азартом продолжал Пейся, — я готов подвести вас к венцу. У меня была такая история…
— У тебя всё истории! — улыбнулся Сема.
— Я был бы рад, чтоб эти истории не разлюбили меня, — вздохнув, ответил Пейся, — чтоб не успевала появиться одна, как уже другая толкала ее в спину.
— Закрой шею, Сема, — тихо сказала Шера.
— Да, мне пора, — повторил Сема и поправил котомку на спине.