Сема ходил по улицам, посмеиваясь, потирая руки. Хитро сощурив глаза, он с любопытством смотрел на прохожих. Неистовство полицейских смешило его. «А ну-ка, сорвите еще! — шептал он. — А на Песках тоже есть, и около станции есть, и на башне есть! А ну, сорвите еще!»
Ему хотелось подойти к кому-нибудь и сказать, что он еще вчера знал, где появятся прокламации. Но говорить об этом запретили, и, с трудом сдерживаясь, Старый Нос бродил от дома к дому, прислушиваясь к шуму уличной толпы. Около аптеки он встретил Моисея. Моисей шел с высоким загорелым парнем в желтой панамке. Они говорили о чем-то, не обращая внимания на суету. Увидев Сему, они остановились.
— Что это такое? — спросил Моисей. — Что за шум?
— Чепуха! — в тон ему ответил Сема. — Листки какие-то расклеили и вот никак не сорвут!
— Познакомься, — сказал Моисей, обращаясь к спутнику, — сын Гольдина.
— Гольдина? — переспросил парень. — Очень приятно! — и протянул руку.
Сема смутился. Между тем незнакомый человек, внимательно осмотрев Сему с ног до головы, сказал что-то Моисею. Тот кивнул головой:
— Ты, Сема, какой номер ботинок носишь?
— Не знаю.
Они неожиданно вошли в магазин. Спутник Моисея велел приказчику подобрать пару ботинок мальчику.
— У меня нет денег, — испуганно сказал Сема.
— Ничего, мы сочтемся! — деловито ответил парень и, склонившись на одно колено, стал примерять Семе ботинок. — Ну-ка, поставь ногу хорошо. Так! В носках не жмет?.. Смотри, мизинец-то выпирает.
— Нет, не жмет, — недоуменно сказал Сема.
— Ну-ка, пройдись.
Сема прошелся. Ботинки неподражаемо скрипели, ходить в них было приятно и скользко.
— Теперь гуляй! — сказал парень улыбаясь.
— Как, разве они теперь навсегда мои?
— Навсегда! — успокоил Сему Моисей. — Можешь с ними делать, что хочешь. Только не меняй на айданы!
На улице спутник Моисея пожал руку обоим и ушел к станции.
— Ах, я забыл! — воскликнул Сема.
— Что ты забыл?
— Я забыл узнать, сколько я ему должен.
— Узнаешь!
— Дядя Моисей, а кто он?
— Кто он? Заготовщик из Трегубов. Папин большой друг.
— Друг… — задумчиво повторил Сема.
Всю дорогу Сема с радостью рассматривал свои ботинки, стараясь не споткнуться и не запылить блестящих штиблет. Бабушка открыла дверь и остановилась в изумлении:
— Сема, откуда это у тебя?
— Он!
— Как тебе не стыдно! — напустилась бабушка на Моисея. — Что, у тебя деньги шальные? Он еще мог бы носить старые!
— Ничего. Мы с ним сочтемся! — сказал Моисей.
— Ты хоть сказал спасибо? — не унималась бабушка. — Ах ты лемех, лемех! Ты не знаешь, что нужно сказать?
— Спасибо, — смущенно повторил Сема.
— А теперь садись и скорее снимай ботинки!
— Почему, бабушка?
— Он еще спрашивает — почему! — возмутилась бабушка. — Снимай скорее и забудь, что они у тебя есть! Будешь надевать на пасху. Понял?
Сема с грустью опустился на стул и начал расшнуровывать ботинок. Моисей, улыбаясь, смотрел на него:
— Ничего не поделаешь. Бабушку надо слушать.
— Знаю! — вздохнул Сема. — Я уже устал ее слушать.
— Ко мне завтра придут гости, — сказал Моисей, обращаясь к бабушке. — Можно будет приготовить что-нибудь к чаю?
— Отчего нет, если есть на что… А сколько у тебя будет гостей?
— Много… Один.
— Один? Ну, это не страшно! — И бабушка, взяв у Моисея деньги, вышла из комнаты.
Какая это хорошая вещь — гости! Когда приходят гости, на кухне горит плита, бабушка стоит над котелком с тестом, и во всем доме так вкусно пахнет. Бабушка лепит пирожки, и Сема с любопытством следит за ее быстрыми руками. В тарелке лежит яблочное повидло — начинка к пирожкам. Ну, как не взять ложечку?
— Сема, Сема, не хватай, я тебе говорю! Успеешь еще!
— Я только попробую, — тихо говорит Сема, — может быть, мало сахару, — и лезет ложкой в тарелку.
Бабушка открывает железную дверцу короба и внимательно смотрит на лист с пирожками:
— А ну, Сема, они еще не пригорели?
— Пригорели, пригорели! — кричит Сема. Ему хочется, чтоб поскорее вынули пирожки.
Но бабушка не поддается обману.
— Они еще посидят пару минут, — важно говорит она Семе.
— Пусть посидят, — скрепя сердце соглашается Сема.