— Подожди, Митя… Все-таки что-то не то.
— Чего не то? Брось-ка, Ося… Вот мы организовали радио-кружок. Мелочь ведь это, но на ее основе мы целую группу ребят объединили!
— А для чего? Цель какая?
— Как — какая цель? Да ты, ума решился что ли? Были «мертвые души», а теперь нет.
— Так что ж по-твоему, уничтожить «мертвые души», новая система работы, это — самоцель комсомольской работы. Займемся мы этой самой новой формой, мелочами, а за ними можем прохлопать и большие политические дела. Ведь наше дело не только организовать этих самых «мертвых душ», а и влить во все эти начинания определенное содержание. И здесь, пожалуй, кое в чем прав Шалька. Пересмотреть надо нашу работу, а то что-то уж делячеством пахнет.
Не соглашался с этими доводами Якимов. Свыкся он с мыслью, что дела, которые делают сейчас комсомольцы, — эти дела наиболее нужные. Туго укладывались в его голове мысли, высказываемые Сахалинским. И только после прихода инструктора райкома, когда на собрании актива разгорелись горячие споры, только тогда понял он, что не прав. Понял и заявил:
— Верно ребята, не прав я был. Мелкого делячества много у нас. Надо и кружки и все конкретные начинания подчинить нашим политическим задачам. Мы коммунистическая, политическая организация. Мы должны знать не только, как это делать, но и что делать. Мы должны знать, куда мы ведем молодежь.
Письмо
Весна в этом году была дружная. Солнце пригревало спины и грудь пробегающих по тротуарам людей, растопляло снег, и, причудливо извиваясь, бежали ручейки. Наполнились сточные люки, впитывая в себя все новые и новые потоки воды.
Еще зимой на электростанции заговорили о создании фонда для молодежной дачи в Гатчине. Сейчас инициаторам этого дела много беготни.
Нужно собрать членские взносы, нанять дачу, договориться о питании. Заключить договор. Наметить первую партию отпускников.
Кто поедет первый?
Ведь первая партия должна показать пример остальным завоевать авторитет среди жителей.
Отсюда понятны особые хлопоты и разговоры ребят.
И 15 мая первая партия, под председательством Феди Летуна с вещами, чемоданами, с шутками, песнями заняли места в поезде, отходящем с Варшавского вокзала.
Гатчина встретила ребят листьями только-что распустившихся тополей.
Грудь высоко вздымалась, вбирая в себя свежий, так не похожий на ленинградский, воздух.
В приподнятом настроении ребята вошли внутрь дачи. Чисто вымытые полы… В ряд на веранде скамейки. Две комнаты с четырьмя окнами на улицу, с кроватями, манили, звали к себе: «Давайте, мол, отдохнем». И одна большая по середине, окрещенная ребятами в «гостиную», с большим столом и табуретками вокруг. Вот и вся обстановка, в которой ребята проведут свои очередные двухнедельные отпуска.
На другой день, встав спозаранку, ребята разбрелись по Гатчине. И тут же разбились по группам.
Федька Летун, с неизменной балалайкой, а с ним еще два парнишки скоро отделились и пошли на гору к парку.
Широкая, посыпанная песком дорога вилась между деревьями, теряясь где-то вдали.
Руки сами заходили по грифу:
И эхом отдалось протяжное «ке».
После часа хождения устали ноги. Бухнулись прямо на траву, и завязалась задушевная беседа.
— Эх, теперь бы рюмочку…
— Рюмочку мало. И мараться не стоит.
— А и верно, ребята. Сейчас бы бутылочку на троих, да девочек на придачу. Эх, и весело бы было…
— Да, не плохо. Ну, а если нет, так давайте лучше и не вспоминать, — предложил Летун, — да, кроме того, я всетаки отвечаю за вас всех. Мне Оська строго заказал не пить самому, да и вам воли не давать. А ежели что, так я имею права выгнать с дачи того, кто не будет подчиняться правилам нашего дачного распорядка.
— Брось, Федя… Сахалинский далеко. Нам его не видно…
— Не видно-то не видно, а все ж.
— Чего там, все ж. До города не далеко. Пускай вон Мишка сбегает. Принесет бутылочку, а мы подождем.
— Брось, ребята, нельзя. По запаху узнают.
— А он в аптеку зайдет. Облаток купит. Вот по запаху и не узнают.
— Ну ладно, шут с вами… Вали, Мишка…
Отпечатанный на машинке лист бумаги лежал перед Сахалинским.
Два раза он его успел прочитать и все-таки еще до сих пор не мог притти в себя. Написано было следующее:
г. Ленинград.