- Ромашка да шиповник есть еще по угорьям.
- Шиповник долго не стоит, осыпается,- говорит Нюра.
- Значит, надо, ребята, красивых веток нарезать.
- Да ведь кругом сосна и елка.
- А мы подальше пойдем, за холмы, там осинники.
Ну и пошли на другой день ребята в поход. Целый День бродили, принесли осиновых багряных веток, покрасневшего брусничника, вереска с черными ягодками. Прибили ветки над дверями, над окнами в классах.
Нюра принесла из дому горшочек с бальзамином. Алеша - герань в банке.
И так нарядно, весело стало в классе у малышей, да и во всей школе, что захотелось скорее заниматься.
А молодым учительницам всё мало.
- Давайте, ребята, сделаем для малышей подарки,- говорит Леночка.Каждому на парту поставим.
И вот снова открылась целая мастерская. Только на этот раз у Власьевны в кухне: в школе пачкать нельзя, через неделю первое сентября.
Натаскали ребята лоскутков, коры, шишек и принялись за дело. Саша вырезал из коры лодочки, девочки делали куколок из тряпок, перочистки. Алеша рисовал яркие картинки, а Петька очень ловко мастерил из сосновых и еловых шишек различных животных: журавля на тонких ногах, поросенка, ежика.
Нехитрые подарочки, а всё-таки малышам приятно.
Вот так и работают целый день, а тут еще круглая Тонька тоже прибавляет хлопот. Вечно рот у нее перепачкан: все ребята суют ей кто хлеб, кто огурец, кто морковку. Жует-жует целый день,- и как живот не заболит? Все за ней смотрят, а у семи нянек дитя без глазу. Один ее умоет, другому кивнет, утри, дескать, а тот и забудет. И ходит Тонька с мокрым лицом. А то посадят ее на гряде среди капусты, да и займутся своими делами,спохватятся,- а она спит, как Дюймовочка, на капустном листе! Толстуха, а непоседа, вечно что-нибудь вытворит. Один раз в луже выкупалась, а то углей наелась... Ну нет с ней сладу!
* * *
Вечер. Кончилась работа. А ребятам уходить не хочется.
Девочки в горелки играют:
"Гори, гори ясно, чтобы не погасло! Глянь на небо, звезды блестят, журавли летят..."
А мальчики, как всегда,- в лапту.
Таня не знает, к кому примкнуть. И в горелки побегать хочется, померяться силами с быстроногой Манькой, и мальчишки к себе зовут:
- Айда, Чижик, к нам! Давай скорей сюда! Чего тебе с девчонками возиться!
И Таня выбирает лапту.
Галина Владимировна и Лена сидят на крылечке.
- Война кончится, ты здесь останешься? - спрашивает Галина Владимировна.
- Не знаю... Я хочу дальше учиться.
- А чему?
- На математический хочу, это так интересно.
- Нет,- говорит Галина Владимировна,- это не для меня. Я вот хочу садоводом быть. Вернусь на Украину, а там враги сады повырубали. Вот я и стану наново сажать. Еще лучше прежнего насажаю!
- А школу бросишь?
- Ну, что ты, что ты! - пугается Галина Владимировна.- То я в свободное время. Без ребят я никак не могу. А сейчас в особенности. Знаешь, как у нас ребята отстали? Ведь им два года учиться не пришлось. Разорили фашисты мою Украину... Города сожгли, сады вырубили... Людей угнали... Вот и сестренка моя неизвестно где мыкается... Сколько работы у нас впереди!..
- Значит, уедешь?
- Уеду, уеду, Леночка. Всё отстроим, всё вырастим. Будут снова у нас сады цвести и девушки песни петь мои любимые.
И Галина Владимировна запевает бархатным грудным голосом: "Ой, у лузи да ще при дорози червонна калина..."
Ребята бросают игры, присаживаются на ступеньках, слушают. Вот уже Манька подхватила припев, и Леночка не выдержала...
И несется над угорьями, над темными еловыми лесами, над бревенчатыми избами песня о белых хатках, о вишневых садах, о червонной калине и бескрайней степи.
А потом замолкнет, тихо-тихо станет, и Саша скажет:
- Лена Павловна, расскажите что-нибудь.
И тут уже Лена начнет рассказывать, всё больше про войну.
От нее узнали ребята и про Зою Космодемьянскую, и про Александра Матросова и про Гастелло. Леночка хорошо рассказывает,- так бы сидели и слушали всю ночь.
Но выходит на крыльцо Власьевна и говорит:
- Не довольно ли, полуночники? Пора и честь знать.
- Ну еще минуточку,- просит Таня.
- Нечего-нечего, отцы-матери дома заждались.
- Сейчас уйдем,- говорит Нюра примиряюще,- только нашу споем, "Дружную".
"Дружная" - теперь песня звена. Леночка научила. Пока не споют, не разойдутся по домам.
- Запевай, Манька.
Кто в дружбу верит горячо,
Кто рядом чувствует плечо,
Тот никогда не упадет,
В любой беде не пропадет.
И ребята подхватывают:
А если и споткнется вдруг,
То встать ему поможет друг.
Всегда ему надежный друг
В беде протянет руку.
И так, с песней, спускаются в деревню.
Устанет за день Таня и упадет на кровать камешком.
А Лена еще долго сидит за столом, роется всё в книгах, заметки себе делает,- видно, к занятиям готовится. Волнуется Лена,- как-то у нее в школе дело пойдет?..
Конец лета
Послезавтра в школу. В последний раз собралось звено дружных по грибы, по ягоды в темный лес.
Теперь когда еще удастся выбраться? Разве что а какое-нибудь из воскресений. И то, если учеба пойдет хорошо, не надо будет догонять и подтягиваться.
Власьевна не велела Тане собирать "всякую чепуху",- сыроежек, лисичек, опят.
- Знаю я, натащишь всякого сору, а теперь надо дельно по грибы ходить: грузди да рыжики для засола брать. Всякая мышь к зиме готовится, а мы разве хуже? Я уже и кадушки пропарила.
Поля лежали голые, сжатые. Ячмень уже высушили и овес скосили. А трактор всё стучал в поле, поднимая зябь для будущего лета.
Из-под ног то и дело вспархивали полевые петушки с куропаточками. За ними тянулся выводок. Некуда бедным птахам спрятаться, побегут теперь на картофельные поля.
Саша поймал одного птенца, подержал в ладонях, подышал на темечко и отпустил. Куда его, такого щуплого?
На болотцах зарозовела клюква, протянула свои длинные ниточки. Таня нарвала было горсть, бросила в рот и сразу выплюнула. Ух, какая твердая и кислая!
- Дурная ты,- говорит Саша,- разве клюкву теперь щиплют? Ее после первого мороза брать будут.
В молодом ельничке набрели ребята на племя рыжиков. До чего же ладненький, красивый гриб!
Словно медные пятаки рассыпались по зеленой траве. Таня как присела на корточки, так и просидела час, только ножиком взмахивала.
До деревни Таня несла корзину, закрытую еловыми лапами, а у деревни их сбросила. Пускай все видят, с какой добычей домой идет!
На крыльцо взошла, нарочно топая ногами, чтобы Власьевна скорее выглянула. В сенях застучала в дверь ногой, звонко крикнула:
- Власьевна!
Власьевна не откликалась.
Таня поставила корзину на пол, рванула дверь и вбежала в кухню.
Хотела было снова крикнуть Власьевну, да осеклась: посреди кухни стояла незнакомая высокая, худая женщина. Лицо у нее красивое, тонкое, но было в нем что-то такое горькое, что Таня невольно затихла. Маленький рот был крепко сжат, а очень черные глаза смотрели печально и строго.
На полу стоял чемодан, а около печки Власьевна, как будто растерянная.
Женщина устало посмотрела на Таню.
- Здравствуйте,- пробормотала девочка.
- Здравствуй,- тихо сказала женщина и нагнулась над чемоданом.
Таня потопталась на месте и, осторожно открыв дверь, выскользнула из кухни.
"Ну и ну! Кто же это такая? Скоро ли она уйдет отсюда?" Таня не знала, как ей быть. Бежать ли к Леночке или посидеть тихонько на крыльце и подождать, пока эта строгая женщина уйдет из дому?
Но тут дверь приоткрылась и высунулась голова Власьевны.
- Иди сюда,- сказала Власьевна.- Это заведующая новая. Здесь с вами жить будет, а я в сторожке.
Заведующая повернулась к Тане.
- Как тебя зовут, девочка?