Мальчик выучил всё, что знала мать. Поскольку он был бодхисаттвой в образе человека, то в игре на кото он превзошёл даже свою мать, а мать его превосходила своего отца. Обычно при передаче из поколения в поколение музыкальное мастерство хиреет, но в этом роду оно только возрастало.
Сыну исполнилось тринадцать лет. Он был очень красив, не было в мире никого, кто бы мог с ним сравниться. Хотя он ел коренья, одеждой ему служила древесная кора, друзьями его были звери и вырос он в дупле дерева, но своей красотой затмил бы императрицу и наложниц императора, разодетых в шелка и парчу, проводивших время в драгоценных чертогах; он был прекраснее самих небожителей. Удивительным блеском сияли его глаза. Мать его тоже стала необыкновенно красивой, даже по сравнению с тем, какой она была, когда отец всячески заботился о ней. Всё это время их кормили обезьяны. Звери приносили им всё: воду в больших листьях лотоса, батат, ямс, фрукты, которые они заворачивали в листья деревьев, — и сердца матери и сына были переполнены глубокой благодарностью к ним.
* * *В тот год варвары из восточных провинций, горя злобой к городским жителям, двинулись на столицу. Четыреста или пятьсот воинов в поисках безлюдного места пришли в этот лес и расположились в нём лагерем. Страшные, дикие люди заполнили всю местность, убивали и ели без разбора птиц и зверей, попадавшихся им на глаза. Все животные попрятались кто куда, а мать с сыном сидели в дупле и скрыться им было некуда. Они не могли даже нарвать травы и листьев деревьев, чтобы поесть, не могли даже выглянуть из дупла и мучились ужасно. Обезьяны, которые обычно приносили им пищу, жалели их. Они сплели из лиан большую корзину, собрали в неё крупные каштаны, набрали студёной воды в листья лотоса и, улучив время, когда воины спали, принесли матери и сыну. Спавшие под деревьями воины, не зная, что это обезьяны лазают по деревьям, были испуганы шумом листвы. «В этом лесу кто-то живёт», — подумали они. Многие из них стали зажигать огни, кричать, но так ничего и не обнаружили.
Мать тем временем подумала: «Ведь говорил мне отец: когда дойдёшь ты в счастии или в несчастии до высшего предела, играй на этих двух кото. Будет ли в моей жизни несчастье большее, чем нынешнее? Ведь что ни говори, в такой опасности я не бывала. Это, верно, и есть последний предел».
Она достала кото «нан-фу» и начала играть на нём одно из переданных ей отцом произведений точно так, как когда-то играли его мастера с семи гор. При этих звуках стали падать огромные деревья, вершина горы обрушилась и погребла под собой стоявших лагерем воинов. Множество народу нашло там свою смерть. А гора вновь сделалась неподвижной. Дочь Тосикагэ до полудня играла произведения, которым обучил её отец.
Как раз в этот день император[141] совершал выезд на равнину Китано и любовался видом гор. Звучание кото услышал правый генерал, который прислуживал в этой поездке императору: он должен был вести под уздцы лошадь. Он обратился к своему старшему брату, правому министру:
— В этих северных горах всё время раздаются какие-то странные звуки. Они похожи на звуки кото, но кажется, что играют на нескольких инструментах. Это, должно быть, такой же инструмент, как кото «сэта-фу» из императорского дворца. Пойдём, послушаем поближе!
— Кто же может играть на кото в таких глухих горах? — возразил на это министр. — Это не иначе как проделки лесных чудищ. Не надо ходить туда.
— А может быть, это играют маги? Если ты не хочешь, я пойду один.
— Видно, ты и сейчас, как всегда, настоишь на своём, — усмехнулся министр. — Что ж, в путь!
Каждый из них взял с собой только одного слугу, и они отправились в горы. Оставшиеся в живых после землетрясения воины, увидев их, решили, что императорские посланцы явились схватить их, и все скрылись в дальних долинах, ни одного в этих местах не осталось.
Чем ближе подходили братья к той горе, где жили мать с сыном, тем громче становились замечательные звуки. Казалось, что музыку никто не играл ни на земле, ни на небесах, но что она звучала сама по себе. Братья слушали её со странным волнением и двигались вперёд. Вершина перед ними была чрезвычайно высока, и над ней в воздухе реяли звуки кото. Далеко, насколько мог проникнуть их взгляд, простиралась чаща, и везде раздавались волшебные звуки. Они приблизились к самой горе, вершина которой касалась неба, и увидели зверей столь многочисленных, что казалось, будто вся земля покрыта их шкурами, как одеялами.