Старшая дочь Масаёри, рождённая второй его женой, была высочайшей наложницей царствующего ныне императора Судзаку и проживала во Дворце Человеколюбия и Долголетия, Дзидзюдэн. У неё было семь детей: четыре мальчика и три девочки. Ей был тридцать один год. Вторая дочь Масаёри, рождённая его первой женой, стала госпожой из северных покоев у младшего брата отрёкшегося от престола императора Сага, принца Накацукасакё[220]. Ей был двадцать один год. Третья дочь, от первой жены, была госпожой из северных покоев у Санэмаса, старшего сына левого министра Минамото Суэакира, который был главным архивариусом и советником сайсё. Ей было девятнадцать лет. Четвёртая дочь была госпожой из северных покоев у второго военачальника Левой личной императорской охраны Минамото Санэёри, второго сына левого министра Суэакира, ей было восемнадцать лет. Пятая дочь, от второй жены, была госпожой из северных покоев у младшего брата императора Судзаку, Мимбукё[221], ей было восемнадцать лет. Шестая дочь была госпожой из северных покоев у правого министра Фудзивара Тадамаса, ей было шестнадцать лет. Седьмая дочь была госпожой из северных покоев у военачальника Дворцовой стражи Фудзивара Тадатоси, второго сына правого министра, ей было четырнадцать лет. Восьмая, Тигомия, тринадцати лет, была ещё не замужем. Девятая, Атэмия, была двенадцати лет от роду, и десятая, Имамия, одиннадцати. Одиннадцатой и двенадцатой, рождённым первой женой, было десять и девять лет. Тринадцатой, Содэмия, от второй жены, было восемь лет, а четырнадцатой, Кэсумия, семь. Их младшим братьям было по шесть лет.
Итак, у Масаёри было много сыновей и дочерей. Сыновьям, которые были уже женаты, он тем не менее не разрешал переезжать из своей усадьбы. «У меня большая семья, — говаривал он, — но пока я жив, оставайтесь все в моём доме. Если кто-нибудь уйдёт отсюда, он уже не будет моим ребёнком». Дочери от первой и второй жён жили отдельно друг от друга. Им были предоставлены дома в пять ма и длинный дом в одиннадцать ма[222]. В таких помещениях жили три дочери Масаёри, вторая, третья и четвёртая, рождённые первой женой, и четыре дочери от второй жены, пятая, шестая, седьмая и восьмая. Для всех незамужних дочерей тоже были построены павильоны. Младшие дочери, начиная с Атэмия, жили со своими матерями. К его жёнам и дочерям были приглашены юные служанки, делающие причёску унаи, которые были очень красивы и исполнительны, и прислужницы низших рангов. Западный дом был предназначен для старшей дочери Масаёри, высочайшей наложницы императора, а восточный — для четверых её сыновей. Масаёри со второй женой жили в северном доме. Для младших сыновей были устроены комнаты в помещениях между зданиями. Для комнат прислуживающих дам использовали помещения, прилегающие к коридорам. Для жены старшего сына, Тададзуми, был построен особый павильон недалеко от главного дома. Вся остальная территория была занята амбарами, конюшнями и помещениями для чиновников домашней управы[223].
Среди дочерей-красавиц Масаёри особенно хороша была Атэмия. В год, когда ей исполнилось двенадцать лет, во втором месяце, на неё впервые надели взрослое платье, и она стала вести себя совсем как взрослая. Она была краше своих сестёр и имела благородное сердце. Она следила за модой, была очень рассудительна. Отец и мать холили её безмерно и проводили дни в мечтах о том, что с ней станет в будущем.
* * *В Атэмия влюбился третий сын левого министра Суэакира, советник сайсё Санэтада, который был младшим братом главного архивариуса и советника сайсё Санэмаса и второго военачальника Личной императорской охраны Санэёри[224]. «Как же дать ей знать о себе?» — ломал он голову. Если бы отец девицы узнал о намерениях молодого человека, он вряд ли бы стал поощрять его; вступить же с Атэмия в тайную переписку казалось Санэтада недостойным. Он не знал, что предпринять, и подумывал, не просить ли о содействии третью дочь Масаёри, жену его старшего брата Санэмаса, но в конце концов решил открыться дочери кормилицы Атэмия. Это была девушка очень красивая и добрая, по прозванию Хёэ[225].
— Когда я буду в доме твоего господина, не известишь ли ты об этом Атэмия? — спросил её Санэтада.
— Если бы вы начали шутить о чём-нибудь другом, я, может быть, и стала бы вас слушать, но об этом вздоре я и знать ничего не желаю, — отрезала Хёэ.