«На всех переправах речных
Спрашивал я
Безуспешно,
Какое теченье
Вдаль умчало тебя…
Вы, оказывается, находитесь здесь. Я о многом должен Вам рассказать. Случай помог мне узнать, куда Вы скрылись».
Накатада передал письмо госпоже Сайсё через прислуживающую ей юную служанку, сказав:
— Попросите, чтобы госпожа обязательно ответила мне.
Открыв письмо, госпожа узнала Накатада. В крайнем смущении она подумала: «Какого же он мнения обо мне?» — но в то же время с радостью сказала себе: «Это проявление милости Будды». Она взяла кисть и написала на белой бумаге:
«Неспокойно у меня на сердце, но…
Кто смог
Меня отыскать
На переправе последней?
В бурные волны уйдя,
В пену я превращаюсь…
Я совершенно не догадываюсь».
Накатада уже видел почерк госпожи, и при взгляде на письмо ему показалось, что каллиграфия её стала изысканнее и благороднее. «Это её почерк. Нельзя ошибиться», — решил он.
В ответ он написал:
«Отец никогда не думал о Вас с неприязнью, но я отныне намерен почитать Вас, как свою мать. Отец очень сокрушается о том, что с Вами случилось, и говорит, что если даже Вы стали монахиней, он готов приехать за Вами и перевезти к себе. Он очень тоскует по Вам. Поэтому-то я очень обрадовался, когда встретил Вас, и в сердце у меня зародилась надежда. Полагайтесь на моего отца, а если Вы, кроме того, будете расположены ко мне, я буду очень рад. ‹…›»
Накатада вызвал к себе мальчика и сказал ему:
— Ты мой младший брат. Отныне я буду заботиться о тебе, как о своём сыне.
Он говорил с ребёнком очень ласково. Накатада был необычайно красив, слова его находили отклик в душе ребёнка, и он радовался всем своим наивным сердцем.
— А я буду думать, что вы мой отец, — сказал он.
— Иди же ко мне, — пригласил Накатада, и тот вошёл в его келью.
Кормилица и слуги были чрезвычайно обрадованы.
Наступил вечер. Войдя в келью к госпоже, Накатада подошёл к ширме.
«Она держит себя очень благородно, но стыдится своего положения ещё более, чем дочь покойного главы Палаты обрядов, — думал он. — Голос её похож на голос Дзидзюдэн. И хотя речь идёт о её сыне, кажется, что она не испытывает никакой обиды на моего отца, и так безупречно она владеет собой, что мне становится неловко за свои манеры».
— Я обязательно в самом ближайшем будущем приеду за вами. Мой отец только и мечтает об этом, — сказал он.
— Благодарю вас, но я удалилась от мира, и моё возвращение будет встречено недоброжелательно. Что касается моего сына… На Канэмаса у меня надежд нет, а если бы вы взяли на себя заботу о нём, я бы ни о чём больше не беспокоилась.
— Нет-нет, я скоро обязательно приеду за вами, — повторил генерал.
— Сначала расскажите вашему отцу, что вы нас встретили, и я поеду лишь в том случае, если он не будет возражать, — ответила госпожа.
На следующий день Накатада позвал к себе мальчика, угостил его фруктами и долго разговаривал с ним. Генерал начал читать стихи, и брат его красивым голосом стал вторить ему.
— Очень хорошо, — похвалил его генерал. — А кто научил тебя?
— Моя матушка…
Генерал отметил, что у госпожи Сайсё безупречный вкус. Прошло три дня, и Накатада собрался покинуть монастырь.
— Куда же мне за вами приехать? — спросил он госпожу.
— Я поселилась в глухом селенье, и представить даже нельзя, чтобы вы приехали в такое ужасное место, — ответила она.
Госпожа должна была уехать из монастыря в тот же день, что и Накатада. Сопровождающих у неё было мало, и Накатада сказал своим наиболее преданным слугам из тех, кто явился за ним в монастырь, чтобы они сопровождали госпожу. Она жила на запад от монастыря в большом доме. Усадьба была в один те, но страшно запущена. Приехав домой, госпожа рассказала и о встрече с генералом, и тётка её возликовала. Слугам Накатада вынесли красиво накрытые столики с фруктами и закуской.
Сразу же после возвращения в столицу Накатада отправился к отцу.
— Недавно я решил поститься и отправился в храм Исидзукури. Там я встретил госпожу Сайсё. Она по-прежнему необыкновенная красавица. Привезите её сюда поскорее, можно поселить её в покоях, что стоят на юг от восточного флигеля.
— Она, наверное, очень на меня сердита, — ответил отец. — Кроме того, её переезд может повредить и твоей чести. Масаёри везде расхаживает в окружении своих многочисленных сыновей. Ты же у меня один, но твоя репутация столь безупречна, что ты затмеваешь всех его детей. Все считают тебя блистательным, и если вдруг у тебя появится неотёсанный брат, это вряд ли послужит тебе к украшению.
И Накатада, и мать его принялись возражать.
— Ты рассуждаешь, как человек недалёкий, — сказала госпожа. — Пусть младший брат и в самом деле нехорош, от этого репутация Накатада не пострадает. Если даже ребёнок вырастет не таким, как ты хотел бы, это ещё больше выявит превосходство Накатада. Тебе не следует говорить подобные вещи, лучше поскорее отправляйся за госпожой и сыном.
— Ну что ж, делать нечего, — улыбнулся Канэмаса.
— Сегодня утром я послал слуг проводить госпожу домой, — рассказал Накатада. — Жилище её очень запущено и наводит на душу уныние. Может быть, лучше было бы сначала послать ей письмо.
Настроение у Канэмаса становилось всё лучше.
— Я вспоминаю, — сказал он, — как давным-давно отец её, советник сайсё, завещал мне: «Если в будущем ты женишься на блистательной женщине, то и тогда не забывай мою дочь. Меня неотступно мучит мысль, что моя дочь окажется в безнадёжном положении, будет пребывать в унынии и скуке, что дом её будет разорён. Красивых женщин много, но у моей дочери такой добрый нрав, цени же её». Мне хочется послать ей какой-нибудь подарок.
— Как, должно быть, помогал вам такой добрый человек, — промолвил Накатада.
В доме были китайские сундуки, наполненные добром, присланным из провинции Овари, и Накатада предложил: «Нужно послать их госпоже». В одном сундуке было двадцать штук гладкого шёлка, десять штук узорчатого шёлка; второй же не был наполнен доверху, и жена Канэмаса велела положить в него однослойное платье из лощёного узорчатого шёлка, красную шёлковую накидку с прорезами, штаны, трёхслойное платье с узорами горных роз и шлейф, туда же положили много разноцветного шёлка.
Канэмаса написал письмо:
«Как много времени прошло с нашей встречи! Так получилось, что долго не писал тебе. У тебя были причины исчезнуть, не сказав никому — куда, но я очень тревожился. Мне рассказал Накатада о встрече с тобой, и я был несказанно рад известию о нашем сыне. Ты решила больше не показывать мне ребёнка и ничего о нём не сообщать, это меня очень терзало. ‹…› Теперь вы можете переехать в удобный дом и жить в нём спокойно. Я скоро приеду за вами. Любовь к дорогому сыну…
Ты, может быть, мне не веришь. Сундуки посылают тебе Накатада и его мать, я и не знаю, что в них».
Рано утром Канэмаса послал письмо и подарки с помощником правителя провинции Ямато, который в своё время был в хороших отношениях с госпожой Сайсё. Слуги госпожи, увидев его в воротах дома, пришли в изумление.
Госпожа послала свой ответ на письмо:
«Вновь и вновь читаю Ваше письмо. Я понимаю, что Вы беспокоились, не видя так долго нашего сына.
При любых обстоятельствах, пожалуйста, приезжайте, чтобы увидеть сына, о котором Вы волнуетесь. ‹…›» Канэмаса показал письмо матери Накатада.
332
Прим.6 гл. XIX:
Стихотворение построено на игре слов: