— Много-много печального, — рассказывала девочка-пчелка. — Мерца отрезана от всего мира, и никто не может помочь нам. Нашейников тьма-тьмущая. Они обложили нашу крепость со всех сторон и не дают нам даже спуститься в сады за цветочным соком.
— А что же мальчик Эли? Неужели он не разгадал колдуньиного слова?
— Нет, он ничего не может. Он лежит день и ночь на тигровой шкуре и плачет. Говорит, лучше бы ему было остаться у колдуньи Дэрэвэ, чем навлечь гибель на Мерцу. Но, конечно, мы его все утешаем.
— А надолго хватит запасов еды?
— Сегодня доели последний сухарик.
Маша и Лена не выдержали и заплакали. Девочка-пчелка не стала их утешать. Она сидела у изголовья кровати и оттуда управляла полетом. Она поднимала то одну руку, то другую, и кровать, плавно поворачиваясь, неслась между большими звездными гнездами.
— Вот что я тебе скажу, — промолвила Маша, смахнув слезы: — я спасу Мерцу. Не смейся, я знаю, что спасу ее. Все эти дни у меня было такое предчувствие. Скажи скорей, когда мы прилетим и можно ли будет увидать наших сестер?
— Прилететь-то мы прилетим очень скоро, но только мы должны миновать полчища нашейников. Это самая опасная часть пути. Ах, Маша, не обольщайся, милая! Спасти Мерцу уже невозможно. Мы знаем, что нам суждено погибнуть… Тише, тише! Сейчас мы пролетим над нашейниками. Молчите обе, ни единого звука, а то и вы тоже погибнете!
Маша с Леной прижались друг к дружке в смертельном страхе. Кровать сделала крутой поворот и понеслась зигзагами. Перед ними на звездном небе засияла Мерца. Это было еще очень далеко, и девочки видели только мерцание башен на земле да фигуру грустного неподвижного рыцаря в мохнатом шлеме. Мост был поднят, ров наполнен тусклой, темной водой. Но вокруг этого мерцающего уголка стлался какой-то особенно густой туман, похожий на чад, в котором первое время ничего нельзя было разглядеть. Маша нагнулась вниз и стала всматриваться в густые волокна этого тумана.
Мало-помалу в нем стали вырисовываться контуры и очертания. Еще несколько минут — и дети разглядели все. Внизу, на равнине, овраги, рытвины, тропинки, холмики кишмя кишели странными ползучими гадами черного цвета. Это были нашейники. Они походили на жуков и ползли, двигая руками, словно передними лапами. Лиц нельзя было разглядеть, потому что они их держали обращенными вниз. Тело их было черного цвета с отливами и все покрыто было двигающимися чешуйками. Машу охватил страх, и она склонилась еще ниже, высматривая, что там такое, впереди черных полчищ.
А там был седой ужас.
На открытом месте, потрясая клюкою, сидела колдунья Дэрэвэ. Разглядеть ее, к счастью для Маши, было невозможно, а то бы она окаменела. Колдунья хохотала, с дикою радостью потрясая клюкою. На шее у нее висела цепочка, на цепочке была коробочка, и за эту коробочку она время от времени хваталась костистыми, высохшими руками.
— Скажи, что такое у колдуньи в коробочке? — беззвучно спросила Маша у девочки-пчелки.
Та была полумертва от страха.
— Молчи, молчи. Маша. Не гляди! Там колдуньино слово.
— Ну, так я его увижу! — прошептала Маша в ответ.
Изо всех сил она стала глядеть на коробку, стараясь не мигать, и ей начало вдруг казаться, что стенки коробки светлеют и становятся прозрачными.
Колдунья почувствовала страшное беспокойство. Она перестала хохотать, закрыла обеими руками коробочку и шагнула вперед, увлекая за собой нашейников. Но было уже поздно. Маша увидела, вернее — угадала волшебное слово. Как безумная, схватила она за руку девочку-пчелку и закричала:
— Скорей, скорей в Мерцу! Я знаю слово!
Глава тринадцатая. Колдуньино слово
Кровать подпрыгнула сразу на огромную высоту, взвилась и плавно опустилась на балконе замка. Маша и Лена увидели своих светлых сестер. Но в каком они были жалком состоянии! Чуть дыша, бледные, умирающие, надломленные, как цветики, лежали они на балконе. Одна — опустив голову на колени к другой, та — закрыв обеими руками лицо, третья — в объятиях четвертой. На них тяжело было смотреть.
— Сестры, — крикнула им Маша, — где Эли? Зовите Эли — я скажу ему колдуньино слово!
Если б вы видели, как оживилась и засияла Мерца! Нелли тотчас побежала вниз и за руку привела бледного Эли, недоверчиво глядевшего своими желтыми глазами. При виде Маши он еще более насторожился.
— Эли! Иди сюда. Наклонись поближе. Вот так.
Маша схватила его за шею, приложила губы к самому его уху и внятно, торжественно произнесла: