Что касается тети, то, по словам Джереми, она бы рада видеть его художником, хотя то и дело говорит, что вряд ли этим можно заработать на жизнь и придется ему еще чем-нибудь заняться, чтобы не помереть с голоду. Желание Джереми ей понятно — ведь она и пряха, и ткачиха, а это почти то же, что художник, только по шерсти. Правда, нынче люди за ручную работу по шерсти хорошую цену не дают, ведь на машине-то получается куда дешевле. Хорошо еще, говорил Джереми, что он может плести корзины, да куры неплохо несутся, да корова дает много молока, да меда в ульях хватает, и что они не съедят, то продают — вот несколько шиллингов в неделю и получается. Да, подумала Беатрикс, деньги семейству Кросфилд достаются очень нелегко. Но, похоже, это не обескуражило их, не лишило творческой энергии, желания работать.
— Ну-ка, посмотри. Как тебе это? — спросила Беатрикс и показала свои наброски Джереми.
— Ух ты! — воскликнул Джереми, наклоняясь к альбому. — Здорово! Вот этот особенно хорош, — добавил он, показывая на рисунок. — Такой толстый, в галстуке и гетрах. Сразу видно, очень много о себе воображает, словно он важный господин, может гонять лис на своих полях и ловить форель в своей речке, а на самом-то деле — обыкновенная зеленая лягушка сидит в грязи на бережку. — И Джереми весело рассмеялся.
— Мне тоже нравится, — сказала Беатрикс, поглядев сначала на свою работу, а затем на самодовольную лягушку. Она почувствовала, что наконец-то встретила настоящего мистера Джереми Фишера — надутого, самовлюбленного, тщеславного, а то обстоятельство, что встреча эта произошла в обществе юного Джереми Кросфилда, хорошо знакомого с местными лягушками, делало мистера Фишера еще более интересным персонажем, чем она себе представляла.
— Честно говоря, — продолжала Беатрикс, — сегодня, до того как мы с тобой встретились, я была как воду опущенная, все боялась, что не смогу больше нарисовать ни одной лягушки. Но теперь чувствую: еще как смогу — стану приходить сюда и рисовать мистера Фишера. — Она улыбнулась. — А теперь покажи-ка, что нарисовал ты.
— Ну, мои-то похуже ваших, — сказал Джереми без всякой зависти, — но мне они нравятся. Раньше я лягушек не рисовал, а теперь буду, я много их нарисую.
— Вот что я тебе скажу, — тон у Беатрикс стал серьезным, когда она взглянула на работу мальчика и убедилась, что у него большие способности. — Ты обязательно должен рисовать!
Джереми посмотрел на нее.
— А вашу лягушку — ее правда зовут Джереми? И вы правда ее вставите в книгу?
— На оба вопроса отвечаю — да. — Беатрикс теперь говорила с большей уверенностью. Еще утром она сомневалась, сможет ли снова приступить к работе, но теперь знала точно: сможет. Рисовать лягушек было приятно, а еще приятней было заполучить такого восприимчивого ценителя ее рисунков, как этот мальчик Беатрикс была рада, что пришла сюда.
Впрочем, мысли Джереми потекли по иному, более практичному руслу.
— А вам заплатят за эти рисунки?
Деловой вопрос требовал делового ответа.
— Книга в бумажной обложке будет продаваться за шиллинг, — сказала Беатрикс. — А за книгу в тканевом переплете люди отдадут шиллинг и шесть пенсов. От вырученных денег издатель заплатит мне определенную долю — мой гонорар.
С минуту Джереми размышлял.
— Здорово, наверно, знать, что ты можешь продать свои рисунки.
— Да, это действительно приятно, — сказала Беатрикс, решив подарить Джереми несколько своих книжек. — Ведь когда у тебя есть деньги, ты можешь сам о себе позаботиться. Да только я бы, наверно, рисовала даже в том случае, если бы мои рисунки не покупали. Знаешь, иногда увидишь что-нибудь такое — и прямо зуд в пальцах, сил нет, как хочется это нарисовать.
— И правда! — воскликнул Джереми и широко улыбнулся. — У меня так с кошками бывает. — Он вскочил на ноги. — Пойдемте со мной, и я покажу вам свои кошачьи рисунки. А потом поставлю чайник и будем чай пить.
Беатрикс закрыла альбом и встала.
— Я с удовольствием посмотрю твои рисунки, но чай мы отложим на следующий раз. Сейчас уже поздно. Видишь ли, я остановилась в Зеленой Красавице, и миссис Крук ждет меня к обеду.
Они вернулись в Ивовый Дом и снова зашли в кухню. Джереми разложил на столе свои рисунки, и Беатрикс любовалась ими несколько минут, а затем напомнила мальчику, что ей уже пора идти. Не успела она попрощаться, как раздался настойчивый стук в дверь.