Пришли с письмом от госпожи Оомия:
«Сегодня я особенно старалась обрести присутствие духа и надеялась, что Ваш приезд… Но, увы, напротив…
Платье, как всегда в эти дни, сшитое мною для Вас, вряд ли придется Вам по вкусу. В глазах моих померкло от слез, и я не уверена, что мне удалось удачно подобрать оттенки… Но прошу Вас, наденьте его хотя бы сегодня».
Вместе с письмом принесли праздничный наряд, столь заботливо приготовленный старой госпожой. Нижнее платье, в которое она просила его облачиться, поразило Гэндзи необыкновенно тонким сочетанием красок и редкостным своеобразием тканого узора. Он сразу же надел его, подумав: Могу ли я не оправдать ее ожиданий? Не приди я сегодня, каким ударом это было бы для нее». И сердце его мучительно сжалось.
А вот что он ответил:
«Я поспешил сюда, желая, чтобы Вы увидели сами, настала иль нет весна но, увы… Слишком многое всколыхнулось в памяти, и не могу вымолвить ни слова.
Не в силах я справиться с тоской…»
А вот что написала ему она:
Да, безутешна была их печаль…
Священное дерево сакаки
Дайсё (Гэндзи), 23-25 лет
Жрица Исэ (Акиконому), 14-16 лет, – дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо
Миясудокоро, дама с Шестой линии (Рокудзё-но миясудокоро), 30-32 года, – тайная возлюбленная Гэндзи
Ушедший на покой Государь (имп. Кирицубо) – отец Гэндзи
Нынешний государь (имп. Судзаку) – сын имп. Кирицубо и Кокидэн
Государыня-супруга (Фудзицубо), 28-30 лет, – наложница имп. Кирицубо, принцесса из павильона Глициний
Принц Весенних покоев (будущий имп. Рэйдзэй) – сын Фудзицубо
Государыня-мать (Кокидэн) – мать имп. Судзаку, бывшая наложница имп. Кирицубо
Правый министр – отец Кокидэн и Обородзукиё
Принц Хёбукё – отец Мурасаки
Омёбу – прислужница Фудзицубо
Хранительница Высочайшего ларца, затем – Найси-но ками (Обородзукиё) – дочь Правого министра, сестра Кокидэн, тайная возлюбленная Гэндзи
Левый министр – тесть Гэндзи
Госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 15-17 лет, – вторая супруга Гэндзи
Сёнагон – кормилица Мурасаки
Жрица Камо (Третья принцесса) – дочь имп. Кирицубо и Кокидэн
Жрица Камо (Асагао) – дочь принца Момодзоно
Особа из дворца Дзёкёдэн (наложница Дзёкёдэн) – дочь Правого министра, наложница имп. Судзаку
То-но сёсё – брат наложницы Дзёкёдэн
Бэн – прислужница Фудзицубо
То-но бэн – племянник Государыни-матери Кокидэн
Самми-но тюдзё (То-но тюдзё) – сын Левого министра, брат умершей супруги Гэндзи, Аои
Принц Соти (Хотару) – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Монах Рисси (Уринъин-но рисси) – старший брат наложницы Кирицубо, дядя Гэндзи
Приближался день отправления жрицы[1], и все большее уныние овладевало сердцем Рокудзё-но миясудокоро. После того как не стало дочери Левого министра, которая, столь значительное положение занимая, была для нее постоянным источником волнений, в мире начали поговаривать: «Кто знает, быть может…» Сердца обитателей дома на Шестой линии преисполнились надежды, но, увы… Дайсё совсем перестал бывать там, и, видя, как он переменился, женщина поняла: подтвердились худшие ее подозрения, произошло что-то и в самом деле ужасное, что окончательно отвратило его от нее. И, отбросив сомнения, она решительно устремилась в путь.
Никогда прежде жрица не отправлялась в Исэ в сопровождении матери, но, оправдывая себя тем, что столь юную особу нельзя оставлять без присмотра, миясудокоро все же решилась покинуть этот безрадостный мир. Узнав о ее намерении, господин Дайсё, несмотря ни на что, опечалился чрезвычайно, и от него стали приходить письма весьма трогательного содержания. Однако она и помыслить не могла о том, чтобы снова встретиться с ним. Разумеется, ей не хотелось, чтобы он укрепился в мысли о ее нечувствительности, но свидание с ним неминуемо увеличило бы смятение, с недавних пор воцарившееся в ее душе, а потому, говоря себе: «Ни к чему это», она неизменно отвечала отказом.
Иногда миясудокоро ненадолго возвращалась в свое прежнее жилище, но окружала это такой тайной, что господин Дайсё и не ведал о том. В нынешнюю же обитель нельзя было приезжать запросто, руководствуясь лишь собственным желанием, и, не имея средства увидеться с ней, Гэндзи по-прежнему пребывал в тревоге, а дни и луны все дальше и дальше уносили их друг от друга.
А тут еще и ушедший на покой Государь – нельзя сказать, чтобы открылась у него какая-то опасная болезнь, нет, но временами мучили его непонятные, неопределенные боли, и сердце Гэндзи не знало покоя. Однако ему была тяжела мысль, что миясудокоро уедет, затаив в душе обиду, да и не хотелось подавать повод к молве о себе. Потому-то он и отправился однажды в Священную обитель на равнине.
Стоял Седьмой день Девятой луны, не сегодня завтра жрица должна была выехать в Исэ, и миясудокоро, немало забот имея, пребывала в постоянном волнении, но поскольку от Гэндзи одно за другим приносили письма: «О, хотя бы на миг!», то она, как ни велики были ее сомнения, все же, не желая прослыть затворницей, решилась тайком принять его и побеседовать с ним через ширму.
Вот Гэндзи достиг обширной равнины, и печально-прекрасное зрелище представилось его взору. Осенние цветы увядали, в зарослях поблекшей травы уныло звенели насекомые. Ветер, поющий в соснах, неизвестно откуда приносил обрывки какой-то мелодии. Все вокруг было исполнено невыразимого очарования.
Не желая привлекать к себе внимание, Гэндзи выехал, взяв с собой лишь самых преданных передовых числом не более десяти, спутники его были облачены в нарочито скромные платья, но тщательно продуманный наряд самого Гэндзи поражал великолепием, и тонкие ценители, которых немало было в его свите, не могли оторвать восхищенных взоров от его изящной фигуры, необыкновенно прекрасной на фоне живописных окрестностей. А Гэндзи, глядя вокруг, корил себя: «О, для чего я не приезжал сюда раньше?»
Весьма ненадежный на вид тростниковый плетень окружал разбросанные там и сям крытые тесом хижины, непрочные, как всякое временное пристанище. Храмовые ворота «тории» из невыделанного дерева своим неожиданно торжественным видом повергали в смущение. Туда-сюда сновали служители, о чем-то переговариваясь, покашливая. Все это было внове для Гэндзи. В хижине «хранителей огня»[2] что-то слабо светилось, там было безлюдно и тихо. Гэндзи представил себе, сколько долгих дней и лун провела здесь эта снедаемая душевной болью женщина, и сердце его защемило от жалости.
Укрывшись в подходящем месте возле Северного флигеля, Гэндзи послал госпоже письмо, извещая о своем прибытии. Тотчас смолкла музыка, и теперь до слуха его доносился лишь пленительный шелест платьев. Судя по всему, миясудокоро намеревалась избежать встречи с ним и ограничиться беседой через посредников. Немало раздосадованный этим, Гэндзи заявил:
– Вы не можете не знать, что мое нынешнее положение лишает меня возможности выезжать тайно. Так стоит ли держать меня за вервием запрета? Я приехал сюда в надежде излить перед вами все, что накопилось в моем сердце за дни нашей разлуки.
1
2