Однажды тихим дождливым вечером Дайсё навестил Государыню-супругу. В ее покоях было малолюдно, и они долго беседовали о прошлом и настоящем.
– Было время, – сказал он между прочим, – когда я посещал одну женщину, жившую в бедном горном жилище. Это возбуждало в столице толки, но я старался не обращать на них внимания. «Значит, так было суждено, – говорил я себе. – Люди любят судачить о чужих сердечных делах». Затем произошло несчастье – видно, место это и в самом деле дурное, – после чего дорога туда стала казаться мне слишком далекой, и я почти перестал там бывать. Но вот совсем недавно дела снова привели меня в эту горную усадьбу, и, увидев знакомый старый дом, я с особенной остротой ощутил, сколь непрочен мир. Мне вдруг вспомнилось, что это жилище когда-то принадлежало отшельнику и было построено для того, чтобы пробуждать в людях стремление к Истинному Пути.
Вспомнив свой недавний разговор с Содзу, Государыня спросила:
– А вам не кажется, что та усадьба стала пристанищем оборотней? Знаете ли вы, как именно умерла особа, о которой вы мне только что рассказали?
«Очевидно, ее смущает, что дочери принца скончались одна вслед за другой», – подумал Дайсё.
– Может быть, вы и правы, – ответил он. – В таких глухих местах всегда водится какая-нибудь нечисть. Так или иначе, кончина этой женщины сопряжена с весьма загадочными обстоятельствами.
Однако он не стал рассказывать подробностей.
Государыня же, жалея Дайсё, не хотела показывать своей осведомленности. К тому же она не могла не сочувствовать и принцу, который до сих пор не оправился от удара, в свое время послужившего причиной его недуга. Рассудив, что и для того и для другого будет лучше, если они останутся в неведении, она решила промолчать. Однако, когда гость ушел, тихонько сказала Косайсё:
– По-видимому, Дайсё до сих пор оплакивает ту особу из Удзи. Мне было так его жаль, что я едва не рассказала ему все, но не решилась. К тому же не исключено, что Содзу говорил о ком-то другом… Так или иначе, при случае намекните ему. Вы ведь тоже все слышали. А те подробности, которые могут огорчить его, лучше опустить.
– Но если даже вы не решаетесь говорить с ним об этом, то как же я, совершенно посторонний человек… – возразила Косайсё, но Государыня не отступалась.
– Все зависит от обстоятельств. Кроме того, у меня есть причины… Разумеется, Косайсё все поняла и не могла не оценить… И вот однажды, когда Дайсё зашел к ней и завязалась между ними беседа, она все ему рассказала. Нетрудно вообразить, как потрясла его эта история, и в самом деле невероятная. «Возможно ли, чтобы Государыня ничего не знала, когда мы виделись с ней в последний раз? – спрашивал он себя. – Я бы предпочел, чтобы она сама рассказала мне об этом. Впрочем, ведь и я не был до конца откровенен с ней. Но теперь нелепо… Увы, чем больше таишься, тем больше вокруг тебя возникает сплетен. Живым и то трудно хранить свои тайны».
Однако говорить об этом Дайсё было тяжело, и он не стал посвящать Косайсё в подробности.
– Судя по всему, это действительно та самая женщина, которой исчезновение так взволновало меня когда-то, – сказал он. – Так что же, она и теперь живет в Оно?
– Да, и она приняла постриг в тот день, когда почтенный Содзу спустился с гор. Она давно уже обнаруживала решительное намерение стать монахиней, однако окружающие, сочувствуя ее красоте и молодости, не соглашались, и даже когда жизни ее грозила опасность… Однако в конце концов ей удалось-таки настоять на своем.
У Дайсё почти не оставалось сомнений: все совпадало – и место, и прочие обстоятельства… Но что же ему теперь делать? Поехать в Оно? Вряд ли это разумно. Нет, он должен отыскать какое-нибудь другое средство узнать правду. Глупо самому ездить повсюду, выяснять, подавая повод к молве. А вдруг слух о том дойдет до принца Хёбукё? Легко может случиться, что он примется за старое и помешает женщине утвердиться на избранном пути. Возможно, впрочем, он и так уже все знает и взял с Государыни обещание ничего не говорить ему, Дайсё. Иначе трудно объяснить ее странное молчание. Неужели у нее просто не было желания поделиться с ним столь удивительной новостью? А если здесь действительно замешан принц, то, как ни дорога Дайсё эта женщина, не лучше ли по-прежнему считать, что ее больше нет в мире? К тому же, если она и в самом деле не умерла, у него остается надежда, что когда-нибудь возле желтых истоков случайная прихоть судьбы снова сведет их. Во всяком случае, не стоит сразу же заявлять на нее свои права. Поговорить с Государыней? Но вряд ли она поможет ему… И все же, отыскав подходящий предлог, Дайсё снова приехал к Государыне и, желая испытать ее, искусно навел разговор на волнующий его предмет:
– Мне вдруг стало известно, – сказал он, – что особа, которая, как я полагал, скончалась при весьма загадочных обстоятельствах, до сих пор жива, хотя и находится в чрезвычайно бедственном положении. В это трудно поверить, и тем не менее… Помню, как я удивился, узнав, что столь робкая и нерешительная женщина оказалась способной на такой отчаянный шаг.
И Дайсё рассказал Государыне кое-какие подробности этой поистине невероятной истории, стараясь по возможности щадить принца и не показывать собственной обиды.
– Узнав о моем желании найти ее, – добавил он, – принц наверняка сочтет меня неисправимым искателем любовных приключений. Вот я и думаю: жива она иль нет, не лучше ли мне оставить все как есть и не предпринимать никаких попыток снестись с ней.
– Да, почтенный Содзу что-то говорил мне об этом, – отвечала Государыня, – но, к сожалению, я многое пропустила мимо ушей, ведь была такая страшная ночь… Не думаю, чтобы принц Хёбукё знал. Я слышала о его недостойном поведении и могу себе представить, в какое волнение привела бы его эта новость. Ах, как тревожит меня его полное нежелание считаться с приличиями!
Дайсё был уверен, что Государыня не выдаст его: она умела хранить тайны и даже в самой откровенной беседе никогда и словом бы не обмолвилась…
С тех пор Дайсё и днем и ночью думал лишь об одном. «Где она живет теперь? – спрашивал он себя. – Как отыскать ее, не дав при этом повода к сплетням?» Несомненно, прежде всего ему следовало встретиться с Содзу.
Имея обыкновение на Восьмой день каждой луны заказывать торжественный молебен в честь будды Якуси, Дайсё довольно часто бывал в одном из главных храмов горы Хиэ. Оттуда до Ёкава было рукой подать, и однажды, отправившись в горы, он взял с собой младшего сына госпожи Хитати. У него не было намерения делиться своими весьма неопределенными догадками с близкими женщины, но присутствие брата должно было сделать их встречу еще более трогательной. Впрочем, не грезит ли он?..
По дороге в горы Дайсё продолжали одолевать сомнения. Даже если это действительно она, слишком много перемен произошло в ее жизни. Она стала монахиней, ее окружают совсем другие люди… А что, если и теперь какой-нибудь недостойный человек…
Плавучий мост сновидений
Дайсё (Каору), 28 лет, – сын Третьей принцессы и Касиваги (официально Гэндзи)
Молодая госпожа (Укифунэ), 23 года, – побочная дочь Восьмого принца
Монах Содзу – настоятель монастыря Ёкава
Когими – младший брат Укифунэ по матери, сын правителя Хитати
Монахиня из Оно – сестра монаха Содзу
Добравшись до горной обители, Дайсё по обыкновению своему поднес храму священные изображения и сутры, а на следующий день отправился в Ёкава. Пораженный такой честью, Содзу не знал, чем угодить дорогому гостю. Они никогда не были особенно близки, хотя Дайсё время от времени прибегал к советам этого почтенного монаха, поистине бесценным, когда речь шла о подготовке и проведении молебнов. Связь между ними укрепилась после чудесного исцеления Первой принцессы, возвысившего Содзу в глазах всего света. «Этому-то я и одолжен появлением здесь столь важной особы», – думал взволнованный монах.