Данн упорно продолжал грести. Грозный рокот усиливался, это была настоящая какофония негодующего льда.
— Стоп! — крикнул вдруг Данн.
Нависший невдалеке от лодки уступ одним движением, будто устал держать груз, сбросил с себя мантию снега и льда. Теперь лодка была близко — слишком близко — к высокой сияющей стене из голого льда, с которой в море сбегала вода — речками, ручьями и ручейками. Вокруг лодки бились в суматохе волны, чуть не переворачивая ее. Седоки хватались за борта и вскрикивали, а Данн, опьяненный, кричал во весь голос, потому что сбылась его мечта. Он увидел то, что хотел, — ледяные горы Йеррапа. Падая, льдины взывали к нему на разные голоса: грозили, жаловались, умоляли, а потом вдруг еще один кусок с оглушительным треском отделился от стены, и Данн обнаружил, что его спутники развернули лодку и она, бешено качаясь, уже плыла к берегу, путь к которому был долог и опасен.
— Нет! — вскричал Данн. — Нет, я хочу остаться!
Но Дёрк, перекрывая неимоверный грохот, заявил:
— Мы уезжаем, Данн.
Что Данну оставалось делать? Лишь сидеть на корме, глядя на удаляющиеся ледяные уступы. Неожиданно от стены отскочил и покатился в сторону лодки громадный обломок льда, пылающий на солнце голубым, зеленым и розоватым сиянием. Чтобы избежать столкновения с ним, нужно было грести изо всех сил, и Данн тоже взялся за весла. Когда опасность миновала, Данн поднял весла и опустошенно следил за проплывающими мимо льдинами.
Они вернулись на остров, где их поджидали снежные псы.
Данн был бледен и несчастен. Он хотел увидеть больше и рассмотреть все ближе, но понимал, что спутники не позволят ему получить то, чего ему так хочется.
В его глазах они были трусами. На этих островах жили мягкотелые, смирные люди. Такими их сделала сытая жизнь. Ладно. На постоялом дворе он будет неустанно рассказывать о чудесах, виденных на краю ледника, и истратит все оставшиеся деньги на то, чтобы собрать группу путешественников для нового похода.
Данн стоял на берегу, глядя на белые обрывы, испещренные черными пятнами там, где обнажилась почва. Его по-прежнему мучили вопросы. Как давно стояли эти горы под покровом льда и снега? Сколько времени формировался ледник? Он не знал, да и не мог знать; вновь ему приходилось возвращаться к ненавистному «когда-то давным-давно» и к горечи незнания. А ему так хотелось знать… Возможно, ответы нашлись бы, если бы он смог пробраться сквозь ледяные скалы, пройти вдоль края ледника или даже взобраться наверх и посмотреть — интересно, что бы он там увидел? Сначала Данну хотелось понять, каким образом снежные псы выживали в этом царстве льда? Как они спустились с обрывистого края ледника? Он стоял и смотрел, пока остальные вытягивали лодку на берег и привязывали ее к дереву. Спутники поглядывали на него с удивлением. По его лицу текли слезы. Странный он какой-то, этот Данн, так они, должно быть, думали или даже говорили.
День уже клонился к вечеру, солнце опускалось к скалам на западе. Будет надежнее провести еще одну ночь на острове и выехать в обратный путь поутру.
Так они и поступили. В тот вечер никто не просил Данна рассказать что-нибудь, но сначала Дёрк, а потом и остальные заботливо опекали своего товарища, видя его неподдельное горе.
— Данн, — попробовал утешить его Дёрк, когда они улеглись под козьими шкурами и приготовились ко сну. — Ты ведь добился своего? Ты же увидел то, что хотел?
И Данн ответил ему, как терпеливый родитель ответил бы ребенку:
— Да, увидел, ты прав. Я увидел ледник.
На следующий день, поев и прибрав в доме, они вышли на берег. Возле лодки расположились снежные псы, которые выжидательно смотрели на людей.
— Может, подвезем кого-нибудь из них? — предложил Данн, и тут же раздались возражения:
— Вот еще. У нас нет места. Пусть сами плывут.
Пока его спутники готовили лодку к отплытию, Данн заметил поблизости старое брошенное судно. При более подробном осмотре дыр в нем Данн не обнаружил. Ни с кем не советуясь, он достал из заплечного мешка веревку, которую всегда носил с собой, продел ее в кольцо на носу найденного суденышка и потащил его к их лодке. Дёрк стал ему помогать. Вдвоем они столкнули лодку в воду, и затем Данн связал обе лодки вместе.
Собаки сгрудились у кромки воды, будто понимая, что происходит.
Юноши расселись в рыбацкой лодке и были готовы отплыть. Все они, кроме Дёрка, недовольно хмурились.
— Собаки не останутся на этом острове, — сказал Данн. — Они хотят двигаться дальше.
— Они утонут в этой старой посудине, наверняка она прохудилась, — предупредил кто-то из островитян.
Самый смелый из псов прыгнул в лодку, потом еще один и еще, пока на борту не оказалось пять снежно-белых животных. Остальные трусливо топтались на суше.
— Вам долго придется ждать, — со смехом сказал им Дёрк. — Сюда по доброй воле никто не ездит.
Но здоровенные псы жалобно скулили и бегали по песку. Больше никто из них не решился прыгнуть в лодку.
Первая лодка — с людьми — отчалила. Гребли все шестеро, и вот лодка с собаками тоже тронулась.
Вода возле ледника была еще холодней, чем возле обитаемых островов. Похоже, любое животное, которое попытается здесь плыть, неизбежно погибнет?
Резвые волны набрасывались на два связанных судна, грозились захлестнуть и перевернуть их. Дул безжалостный ветер. Они проплыли совсем немного, когда одна из собак вдруг прыгнула в воду и поплыла обратно. Люди смотрели ей вслед, но волны были слишком высоки. Вскоре они потеряли ее из виду.
— Утонула, — промолвил кто-то, и все остальные в душе согласились, что, пожалуй, для животного это был более милосердный конец, чем долгая смерть от голода на затапливаемом острове.
Данн вспомнил о своем снежном песике, о том, как щенок тыкался мордочкой ему в плечо.
Приближаясь к своему острову, шестеро путешественников наблюдали за тем, как животные одно за другим выскакивают из лодки в воду, плывут на сушу и исчезают в лесу.
Данн спустился вместе с Мариантой из спальни в общую комнату, готовясь встретить враждебные взгляды, но увидел, что молодых парней, плававших с ним к леднику, вовсю угощают напитками и расспрашивают о походе. Они наслаждались славой, и, когда вошел Данн, его встретили громкими приветственными криками.
Данн не присоединился к своим пяти товарищам, чтобы тем не пришлось делить с ним славу. Он сел с Мариантой. Когда к нему подходили местные жители, хлопали его по спине и поздравляли с возвращением, он говорил, что без помощи остальных ни за что бы не справился.
До сих пор никто из местных жителей еще не плавал к леднику — до тех пор, пока на острове не появился Данн.
Теперь Марианта заговорила о том, что настало время украсить их комнату свадебными букетами и венками. Настало время отпраздновать их союз.
Данн прижал молодую женщину к себе и сказал, что она не должна останавливать его — когда он соберется уходить.
В общей комнате звучали шутки о нем и Марианте, причем не всегда доброжелательные. Кое-кто из молодых островитян надеялся занять место погибшего мужа Марианты и с неприязнью относился к Данну. Он не отвечал на эти подшучивания. К тому же все его мысли были заняты новым походом. Видел ли кто-нибудь великие водопады — там, где Западное море вливается в это, Нижнее? Марианта припомнила, что ее муж как-то собирался сплавать туда, но его отговорили. Общее мнение было таково, что даже в большой рыбацкой лодке придется плыть несколько дней, и неизвестно, есть ли рядом с водопадами острова, где можно было бы отдохнуть. Однако главная причина нежелания куда-либо ехать была все та же: зачем? Разве плохо и так?
В тот день на постоялом дворе долго и возбужденно обсуждалось то несостоявшееся путешествие. Островитяне догадывались, что такая поездка пришлась бы по душе Данну, с его-то тягой к приключениям. Местные жители искренне считали Данна с Дёрком и четверых молодых рыбаков героями. Данн не стал их разочаровывать и говорить, что по сравнению с некоторыми событиями его жизни краткое плавание к леднику не давало никаких оснований хвастаться.
Он начал выходить в море с рыбаками. Они, похоже, сочли, что чужеземец заслужил такое право — ибо дерзнул отправиться увидеть ледник. От рыбаков Данн научился искусству ловить самую разную рыбу и сдружился со многими из них. Но ни на минуту не покидали его мысли о северных берегах и их тайнах. Он надеялся уговорить нескольких мужчин совершить новое путешествие. Он задавал великое множество вопросов, получая в ответ лишь скудные, разрозненные сведения. Полное отсутствие любознательности со стороны островитян выводило его из себя. Зачастую он не мог поверить своим ушам, когда на его вопросы отвечали уклончиво или равнодушно: «Зачем нам знать это?»