— Ты знал Маару? — спросил он.
— Да, я был на ферме.
— Должно быть, та, другая — Кайра… Она тоже родила и ее ребенок жив?
— Да.
— Кто бы сомневался, — мрачно буркнул Данн.
И Гриот, отлично понимая, почему Данн сказал так, и разделяя его чувства, опять согласно кивнул.
— Что же я теперь буду делать? — спросил Данн у Гриота.
Гриот, болея душой за Данна, выговорил:
— Не знаю, господин. Данн, я правда не знаю…
Данн опять подскочил, дергаясь и бессмысленно передвигаясь по залу. Он что-то несвязно бормотал, Гриот мог разобрать имена людей, мест, стран, но суть его то гневной, то жалобной речи уловить было невозможно.
В какой-то момент Данн спросил о старухе, которая жила в Центре, и Гриот ответил, что она умерла.
— Она хотела, чтобы мы с Маарой стали племенными жеребцом и кобылой для продолжения рода.
— Да, я знаю.
Многие приключения Данна и Маары, в том числе и эта история, стали широко известны среди обитателей Центра, правда, иногда они обрастали фантастическими деталями. Хранители Центра ждали прибытия настоящих принца и принцессы, надеясь, что те начнут новую династию правителей, однако Маара и Данн отказались. Так звучала местная легенда, и до этого момента она не расходилась с действительностью. Но потом народное воображение создало битву, в которой старые хранители были убиты из-за того, что они не желали делиться секретным знанием, сокрытым в Центре, а Данн и Маара сбежали, чтобы основать собственную династию и вернуться в Центр, чтобы захватить власть над… всем Ифриком, над всей Тундрой, над всеми странами, о которых известно было рассказчику. И в этих версиях Данн превращался в великого завоевателя, который одерживал победу за победой на всем протяжении от Центра и до окраин известного рассказчику мира.
Данн то говорил, то что-то невнятно бормотал. Гриот слушал, а Рафф смотрел из-под стола. Данн бредил, это было ясно, и наконец Гриот встал и сказал:
— Данн… господин… генерал, тебе нужно поспать. Ты устал. Ты болен.
— Что я буду делать, Гриот? — Данн схватил его за плечи и вперил лихорадочный взгляд в лицо Гриота. — Я не знаю, что я буду делать.
— Мы потом поговорим об этом, господин. А сейчас пойдем со мной. Пойдем.
Все те годы, что Данна не было, две комнаты ждали его возвращения. В одной из них, как было известно Гриоту, жил Данн, а во второй, ближайшей от зала, — Маара, и вот этого Гриот не знал. Когда Данн переступил порог этой комнаты и взглянул на кровать, где спала его сестра, он расплакался.
Гриот провел его через эту комнату в следующую. Там была вторая дверь, выходившая во двор, где солдаты занимались строевой подготовкой. Гриот плотно закрыл ее. Он подвел Данна к кровати и, поскольку тот лишь безучастно смотрел на постель, помог ему лечь. Рафф устроился на полу, у кровати, но все же на безопасном расстоянии.
Гриот вышел ненадолго и вернулся с каким-то черным липким комком, который протянул Данну.
— Это мак, — сказал он. — Он поможет тебе заснуть.
И тут Данн как пружина вскочил с кровати, обхватил Гриота и стал трясти его. С ужасным хохотом он воскликнул:
— Да ты хочешь убить меня!
Гриот редко курил мак, ибо тот ему не очень нравился. Он и понятия не имел, что так взбудоражило Данна. А Данн при виде озадаченного лица Гриота отпустил его.
— Однажды мак чуть не убил меня, — сказал он и на этот раз самостоятельно растянулся на постели.
— А солдаты любят мак. Они его жгут. Нюхают дым.
— Тогда запрети его.
— В лагере мака не так уж много.
— Я сказал — запрети мак. Это приказ, Гриот. — Данн выглядел в эти минуты вполне здравым человеком.
Гриот накрыл его ноги одеялом и, сказав:
— Позови меня, если понадоблюсь, — вышел.
Он сидел на кровати в соседней комнате и прислушивался к дикому вою. Это что, Рафф? Нет, это рыдал Данн, а Рафф лишь подвывал ему. Гриот сжал голову ладонями и слушал. Наконец все смолкло. Он подкрался к двери. Данн спал, обхватив снежного пса за шею. Рафф бдительно охранял хозяина.
Так началась болезнь Данна, которая не отпускала его еще много дней. Время шло. Гриот ухаживал за Данном, не зная, правильно ли все делает. Хорошо, что Данн не стал пускать дело на самотек. Во-первых, он строго-настрого запретил Гриоту, если он станет просить, давать ему мак. «Это приказ», — безапелляционно заявил Данн. Он потребовал также, чтобы его снабжали кувшинами с пивом, которое варили солдаты. Если пить этот напиток в большом количестве, можно опьянеть. Днями и ночами напролет Данн находился в своей комнате — иногда ходил, но по большей части лежал на кровати, — и говорил сам с собой или со снежным псом о Мааре. Он намеренно поддерживал себя в опьяненном состоянии. Когда хозяин ходил по комнате, Рафф сопровождал его, шаг за шагом, и по ночам лежал рядом с Данном, лизал его руки и лицо. Данн велел Гриоту иногда забирать Раффа из комнаты, чтобы погулять с ним и покормить. Рафф охотно выходил с Гриотом и даже познакомился с другими снежными псами. Знакомство это могло обернуться чем угодно, ведь раньше Рафф никогда не был в компании со своими сородичами. Но он поладил с псами, жившими в Центре, только предпочитал держаться в стороне, так никогда и не став одним из них. Ему всегда хотелось вернуться к Данну.
Шли недели. Гриот считал, что обстоятельства благоприятствуют завоеванию Тундры; вести из всех городов Тундры подтверждали это. Однако ему нужен был Данн, потому что именно он был генералом Данном, известным по всей Тундре. А еще Данн был непревзойденным знатоком военного дела.
Хотя порой Данн был совершенно не в себе, временами он выходил из комнаты и сидел за столом вместе с Гриотом, давая ему советы по тем или иным вопросам. Советы были разумными, и Гриот без колебаний следовал им.
Солдаты, разумеется, обсуждали между собой происходящее, поскольку они стояли в карауле у двери комнаты Данна и иногда внутри помещения, когда ему становилось хуже. Все знали, что их генерал сошел с ума, но по какой-то причине солдат это ничуть не беспокоило. «Они всегда говорят о Данне с уважением — даже более того, с любовью», — думал Гриот, и это его не удивляло.
Поскольку состояние Данна не улучшалось, Гриот решил нанести визит на ферму, поговорить с Шабисом и попросить помощи у Леты, которая разбиралась в травах и снадобьях. Данну он сказал, что собирается в разведку в Тундру. Данн попросил, чтобы на время отсутствия Гриота к нему приставили солдата — мужчину, а не женщину.
Этот солдат должен был организовывать купание Данна — приносить большие тазы, наполнять их горячей водой и уговаривать больного искупаться. Поэтому он не мог не увидеть шрамы на теле своего подопечного — вокруг талии. Объяснение этим шрамам было только одно: когда-то Данн носил цепь раба, шипы которой и разорвали его плоть. И еще солдат увидел шрамы на ягодицах Данна, лучами исходящие из ануса. Слух о жестоких отметинах мигом разнесся по лагерю, и репутация Данна еще более укрепилась, подпитанная восхищением и новыми тайнами. Оказывается, их любимый генерал тоже был рабом; этот факт помог солдатам понять его нынешнюю болезнь.
Ухаживающий за Данном солдат случайно проговорился, что Гриот на самом деле на ферме. Данн понимал причины обмана, однако не мог без боли думать о том, что Гриот там, в том месте, которое в его уме превратилось и сладкий сон, — это ветреное побережье Западного моря, бегущие ручьи и старый дом… Но там была и Кайра. Данн не желал думать о своем ребенке, которому уже было около четырех лет. И уж тем более не желал он думать о ребенке Маары.
Гриот отправился в дорогу с четырьмя солдатами, шагающими позади него. Распад Тундры сделал дороги еще более опасными. Нападение спереди он заметит сам, а солдаты проследят за тем, чтобы все было спокойно и сзади. Они шли на таком расстоянии, что Гриот мог слышать их разговоры. В основном это были слухи и сплетни о лагерной жизни, и Гриоту нравилось то, что он слышал. Все солдаты были беженцами и зачастую не знали языков друг друга. Гриот ввел обязательное для всех обучение языку Тундры, на нем сейчас и общались между собой идущие позади солдаты. А говорили они о том, что надеются на скорый поход в Тундру, где смогут рассеяться по огромным просторам. В лагере становилось слишком тесно.