Их бдение продолжалось целый день. Наступил вечер. Все это время все их помыслы были только о щенке и его борьбе за жизнь, однако в краткие паузы они все-таки успели кое-что узнать друг о друге.
Женщину звали Касс. Она была замужем. Ее муж ушел в города Тундры в поисках заработка. Он был гражданином Тундры, но, поскольку кого-то пырнул ножом в драке, теперь вынужден был скрываться от полиции. Супруги жили тем, что ловили на болотах рыбу да иногда покупали зерно и овощи у бродячих торговцев. Данн услышал от Касс историю, которую сам знал как никто другой. Она была солдатом в войсках Тундры и сбежала оттуда, так же как и он с Маарой, когда Южная армия Агре вторглась в Шари. Тогда в войсках царил страшный хаос, и Касс надеялась, что ее побега никто не заметил. Но теперь армии Хеннеса не хватало людей, и они принялись разыскивать дезертиров.
— Та война, — произнесла Касс. — Это было так ужасно.
— Знаю, — кивнул Данн. — Я был там.
— Тебе не понять, какой это был кошмар, настоящий кошмар.
— Я понимаю. Я был там.
И в ответ Данн рассказал свою историю, но в сокращенном виде. Он не хотел говорить о том, что был генералом в армии Агре, той самой, которая завоевала Шари — и от которой бежала Касс.
— Страшная война. Мою мать убили, и двух моих братьев. И ради чего? Ни за что ни про что.
— Да, я с тобой абсолютно согласен.
— А теперь повсюду шныряют офицеры Хеннеса, набирающие рекрутов, записывают всех подряд, кого только могут уговорить пойти с ними. И еще они ищут дезертиров вроде меня. Хорошо, что болота служат защитой. Сюда заходить боятся.
И во все время их разговора животное дышало редко и слабо и не открывало глаз.
В хижине сгустились сумерки. Касс зажгла толстую напольную свечу из тростника. Свет дрожал на тростниковом потолке, на тростниковых стенах. Стылая сырость болот вползла в дом. Касс захлопнула дверь и закрыла ее на засов, заявив:
— Кое-кто из тех несчастных, что бегут от войны, пытается пробраться в дом, но со мной такие шутки не проходят.
И Данн поверил ей: это была сильная, мускулистая женщина. И вдобавок она раньше была солдатом.
Хозяйка хижины разожгла небольшой огонь. Данн понимал, почему Касс так экономит дрова: очевидно, этот холм посреди болот с его небольшой рощицей был единственным источником топлива в округе. Она угостила Данна супом из болотной рыбы. Щенок лежал очень тихо, только его бока едва заметно поднимались и опускались.
И вдруг зверек заплакал. Он скулил и выл и тыкался мордочкой в складки одеяла, ища соски матери, утонувшей в болоте.
— Он ищет мать, — сказала Касс и, подняв щенка на руки, обняла его как младенца, хотя он был великоват для этого.
Данн смотрел и не понимал, почему он никак не может перестать плакать. Касс даже выдала гостю какую-то тряпку, чтобы вытирать слезы, и спросила:
— Ну, а ты кого потерял?
— Сестру, — сказал Данн. — Я потерял сестру. — Но он не стал объяснять, что Маара не умерла, а вышла замуж: это прозвучало бы по-детски, и он знал это.
Данн доел суп и предположил:
— Может, щенок тоже захочет супа?
— Завтра попробую дать ему суп.
И это означало, что Касс верила: для щенка еще может наступить завтра.
Ближе к ночи щенок стал засыпать, но часто просыпался и снова принимался скулить и звать мать.
Касс улеглась на постели, обнимая животное, и Данн тоже прилег, с другой стороны от щенка. Он заснул, но вскоре проснулся и увидел, что звереныш сосет пальцы Касс. Она мазала их грудным молоком. Данн закрыл глаза, чтобы не смутить ее. Когда он проснулся в следующий раз, то и женщина, и щенок спали.
Утром Касс дала щенку еще молока, и он выглядел уже гораздо лучше, хотя все еще был очень слаб.
День прошел как предыдущий, они оба лежали на постели вместе со щенком, кормили его молоком с ложки, потом супом.
Попутно Касс рассказала Данну, что из-за таяния снегов в Йеррапе на юг мигрировали самые разные животные и что чаще всего местные жители видели вот таких белых мохнатых зверей и называли их снежными псами.
Разве возможно, чтобы животные жили среди снега и льда?
Этого никто не знал наверняка.
— А еще говорят, что снежные псы приходят с востока, просто маршрут их лежит через Йеррап, потому что южнее, вдоль побережья, идут нескончаемые войны.
— «Говорят, говорят»… — горько повторил Данн. — Почему мы не знаем этого?
— Достаточно того, что мы знаем: эти животные здесь, верно?
Да. Значит, животные, которых Данн видел, когда ночевал под обрывом, были снежными псами. А это — их щенок, собачка. Трудно было поверить, что это маленькое грязное существо со временем вырастет в одного из тех здоровых зверей, виденных Данном, и тоже покроется пышной белой шерстью. Сейчас щенка белым не назовешь. Его шерсть, покрытая болотными водорослями и глиной, слиплась в плотные грязные комки.
Касс намочила тряпку в теплой воде и попыталась почистить щенка, но ему это не понравилось, и он жалобно заскулил.
Этот беспомощный плач сводил Данна с ума. Он не мог вынести… чего? Боли, пожалуй. Он не мог вынести ее и сидел, зажав голову в ладонях. Касс успокоила было щенка, но он вновь заскулил.
И так прошел еще один день, и еще один вечер, и наконец снежный песик впервые по-настоящему открыл глаза и осмотрелся. На свет он, должно быть, появился совсем недавно, но уже научился ходить, раз шел вместе с родителями по болоту, когда им не повезло и они провалились в промоину.
— Думаю, их загнали в болото, — сказала Касс.
Она припомнила все, что слышала про снежных псов. Люди боятся их. Но собаки не нападают на людей, они ведут себя вполне дружелюбно. Многие говорили: а что, если снежные псы собьются в стаю, вместо того чтобы ходить по одному или по два? Тогда они станут опасными. И все же находились смельчаки, которые приручали снежных псов и использовали их для охраны. Они умные, эти собаки. Их легко приручать.
Касс нагрела воды, погрузила щенка в таз и быстро соскребла с него грязь. Похоже, тепло пришлось ему по нраву. После купания он стал белым и мягким, с большими мохнатыми лапами и густой гривой вокруг шеи. Его маленькая умная мордочка выглядывала из шерсти как из норки.
А потом он впервые тявкнул, словно пробуя голос.
— Слышишь, он говорит: «Рафф, рафф, рафф», — сказала Касс. — Так и назовем его — Рафф.
И вот на следующий вечер они положили щенка, укутанного в одеяло, не между собой, а в сторону, а сами обнялись и занялись любовью. Оба понимали, что являются друг для друга лишь подменой истинной любви. Касс Данн заменял мужа. Что же касается Данна, тут все было не так просто. Его любовницей была Кайра, но думал он только о Мааре.
А что, если вдруг вернется муж Касс?
Она призналась, что тоже думала об этом. И поинтересовалась, а какие вообще у Данна планы на будущее?
Он ответил, что собирается идти дальше, идти до самого края Срединного моря.
Данну было интересно, что скажет на это Касс. И она сразу заявила, что он сумасшедший, что он вообще не понимает, о чем говорит. И что вдоль дороги, которая ведет по берегу моря, сейчас идут по крайней мере две войны. Когда из тех краев приходят люди, они приносят с собой новости, и о, что это за новости!..
И о Нижнем море Касс знала гораздо больше, чем Данн. Оказывается, противоположный северный берег шел не по прямой линии от Скальных ворот до… до того места, где кончается море, то есть где берег поворачивает и становится южным. Нет, он был изломан и искривлен, и, кроме неровного берега, в Нижнем море много островов, больших и малых. Кстати, снежные псы именно таким путем добираются сюда с северного берега. Они переплывают с острова на остров.
Так что же все-таки будет делать Данн дальше?
Он хотел двигаться. Ему просто необходимо было двигаться. А стало быть, придется ему уйти отсюда.
С каждым днем щенок становился все крепче. Он много чихал: в его легких все еще оставалась вода, — так решили Касс и Данн. Песик становился симпатягой, пушистым и игривым, и не сводил зеленых глаз со своих спасителей. Он обожал лежать рядом с Касс на постели, но предпочитал все же быть с Данном. Он прижимался к юноше и клал голову ему на плечо, точно так же, как в то утро, когда Данн нес его из болота в поисках жилья.