Фариз и Лиза встретились в лавке торговца заморскими пряностями.
Небольшое помещение было завалено коробками и мешками с разноцветным зельем. Экзотические ароматы поднимались струями под потолок, где перемешивались в фантастическом коктейле такой густоты и насыщенности, что казалось, его можно было разливать по бутылкам и проставлять прямиком к царскому столу.
Других людей в тесной лавочке не было, если не считать вечно сонного торговца, одуревшего от своего ароматного товара, и маленькой девочки, которая послушно ждала мать на улице и играла с пушистым котёнком.
Фариз вежливо, как старой знакомой, поклонился Лизе. Она смутилась и не знала, как себя вести с посторонним мужчиной в отсутствии мужа.
– Здравствуй, божественная Лиза-ханум, свет моих очей, – сказал персиянин. – Мне очень приятно видеть тебя снова. Блеском своей красоты ты осветила этот маленький магазинчик и заставила эти благоуханные порошки сверкать подобно драгоценным камням.
Никита Мамонтов, её законный супруг, хоть и имел дворянское происхождение, знал грамоту и кое-что из других наук, но за все годы, что прожил с ней под одной крышей, не сказал и десятой доли тех красивых слов, которые за две минуты произнёс иноземец.
«Вот что значит заграница, – подумала Лиза. – Не то что наши лапотники, хоть и в сапоги обутые».
– Здравствуй, Фариз, – тихо ответила она, и, прикрываясь ладошкой, посмотрела собеседнику в глаза. Потом, застеснявшись неловкого жеста, как будто прятала что-то неприличное, опустила руку вниз и посмотрела открыто.
– Вот решила огурцы солить по новому рецепту, – заговорила Лиза быстро, словно оправдываясь. – Подруга научила. Надо только пряностей купить. Китайских или ещё каких-то. Названия такие необычные. Я пыталась запомнить, но никак не получается. Подруга мне их на бумажке написала, чтобы ничего не перепутать. Вот…
Лиза зачем-то протянула Фаризу сложенную несколько раз бумажку, как будто хотела подтвердить этим, что её сегодняшний визит на рынок объясняется исключительно хозяйственной необходимостью.
Фариз взял бумажку, развернул и внимательно прочитал написанное.
– Хорошие пряности, – утвердительно сказал он, – придают кушаньям аромат и остроту. Только с перцем поосторожнее. С непривычки можно и язык обжечь.
Он вернул записку хозяйке. Она приняла бумажку и кончиками пальцев почувствовала, что у неё в ладони уже не один, а два листочка. Пока Лиза соображала, что произошло, Фариз поклонился и вышел на улицу. Иришка, заигравшись с котёнком, его не заметила.
К сожалению, бумага не долговечна, и послание Фариза не сохранилось до наших дней. Можно только догадываться, ориентируясь на сказки «Тысяча и одной ночи», в каких красочных и замысловатых выражениях он описывал свои отношения к русской барышне и какие аргументы выдвигал, приглашая её на первое тайное свидание. Жаль конечно, что у нас нет подлинного артефакта, иллюстрирующего повседневную жизнь предков. Но, если отбросить восточный колорит, то можно предположить, что в записке было сказано примерно то же, что современные молодые люди пишут своим возлюбленным в коротких сообщениях с применением, несколько более сложных инструментов чем гусиное перо и чернила из дубовых орешков.
За ужином Лиза сказала мужу (первый раз в их совместной жизни наврала), что дочка немного простудилась. Странно, конечно, простудиться в середине лета в тёплую погоду. Но ведь дети такие нежные и восприимчивые к разной заразе. Она отвела её к родителям, и сама хочет сегодня туда пойти ночевать. Поздно уже, конечно, но брат обещал встретить-проводить, так что Никита может не волноваться и ложиться спать, а завтра, Бог даст, Ирочка поправится и вернётся домой. Никита, доверчивая душа, и выяснять ничего не стал.
А дочка уже с обеда сидела дома у лучшей Лизиной подруги – девушке смелой и потому, наверное, пока ещё незамужней. Отец её несколько лет назад утонул по пьяни в Москва-реке, и с тех пор жили они вдвоём с матерью, прокармливаясь доходом от мелкой торговли. Держали на Красной площади лавчонку с разным женским рукодельным товаром: нитками, пуговицами, кружевами и прочей ерундой. С этой подругой Лиза делилась своими сокровенными переживаниями. Она-то и надоумила её согласиться на тайную встречу с иноземцем, коли уж он сам в своей симпатии объяснился и даже записку передал. Кроме романтического интереса был у подруги и коммерческий расчёт: если у Лизки с её басурманином всё сладится, и он её к себе за границу увезёт, то она ей сможет оттуда напрямую товар посылать с купеческими караванами. Тогда можно будет и торговлю расширить, а при удачном раскладе и самой за иноземного купца замуж выйти и за границу уехать.