– А Фариз? Его-то куда?
– О нём не беспокойся. Его ещё на рассвете в Посольский приказ вызвали, подорожную грамоту оформлять. Наверное, уже домой топает. Как раз сегодня в Астрахань стрелецкий полк вышел, ну и он с ними. Под присмотром, так сказать, для надёжности.
«Вот тебе, Лиза, и заграница, – подумал Никита. – Улизнул твой полюбовник. Новую зазнобушку пошёл искать… Пусть бога своего басурманского благодарит, что жив остался. Да и на мне греха нет, слава тебе, Господи».
***
Вечером погода испортилась. Подул сильный холодный ветер. Временами накрапывал мелкий противный дождь. Пришёл посыльный, принёс сообщение, что на Москва-реке рядом с Беклемишевской башней причалил большой плот с гребцами. Всё готово к отплытию.
Никита ещё раз проверил прочность деревянных сходен. Вот шуму-то будет на весь Торг, если в самый ответственный момент доски подломятся, и слон грохнется сверху о каменное дно Алевизова рва.
В тусклом красноватом свете догорающей угольной грелки появился Соловей.
– Уходишь? – спросил он.
– Ухожу, – ответил Никита.
– А басурманин где?
– Домой отправился.
– На Тверскую?
– Нет. В Персию.
– В Персию-ю-ю…
– Назад к своему шаху.
Соловей сдвинул шапку на лоб и в задумчивости почесал затылок.
– А я твоё поручение выполнить не успел… Что делать будем? – спросил он.
– А ничего не будем. Видать, сам Господь его уберёг… Помиловал…
– Выходит, что так… – согласился разбойник. – Слушай, барин. Я тебе задаток не отдам. Заказ не по моей вине сорвался.
– Себе оставь… Или пожертвуй на какое-нибудь богоугодное дело.
– На какое ещё дело?
– Ну, я не знаю… Тебе решать… В монастырь пожертвуй или в церкви пудовую свечу поставь, чтобы Господь грехи твои отпустил.
– Ещё чего. Попы и без моих денег обойдутся… Я делом займусь, надоело в подземельях прятаться. Но и на белый свет с моим-то клеймом тоже не покажешься… Говорят, рядом с Серпуховской дорогой на берегу Пахры-реки каменоломни устроились: белый камень для Москвы добывают. Стройматериалы – выгодное дело. Вот туда и подамся.
– Желаю успеха, – сказал Никита.
Соловей ничего не ответил, повернулся и ушёл в темноту, но через минуту появился снова.
– Слушай, барин, сказал он. Чтобы уж между нами никаких проблем не осталось, я тебе ещё одну вещь должен сказать…
– Ну, говори быстрее, а то мне идти пора.
– Мне твоя жена тоже заказ сделала… На смертоубийство…
– Какое… смертоубийство? – заикаясь спросил Никита. – «Неужто Лиза с Фаризом меня убить задумали»? – подумал он.
– Не тебя, не бойся, – сказал Соловей, как будто подслушал мысли собеседника. – Слона твоего.
– Слона-а-а? А он то ей чем не угодил?
– Не знаю. Только сказала: слона взорви, и чтобы никто больше не пострадал. Жалеет она тебя, наверное, – значит любит… Да и басурманина этого, видать, тоже жалеет…
После этого он ушёл совсем и больше уже не появлялся. Не знаю, как обустроилась его дальнейшая жизнь: работал ли он в каменоломне, на цементном заводе или ещё где-нибудь. Надеюсь, ничего трагического с ним больше не произошло. Могу только заметить, что мой родной дед Сергей родился в городе Подольске Московской губернии в 1902 году. Он был коренным жителем этого города и имел довольно распространённую среди русского народа фамилию – Соловьёв.
К середине следующего дня Никита со слоном оказались на месте. Маленькая деревенька уютно пристроилась на высоком берегу Клязьмы в окружении светлых сосновых лесов. В амбаре, набитом до верха пахучим сеном, слону стало немного легче. Сухая мягкая трава кормила и согревала больное животное, но равнодушная природа взяла своё. С наступлением морозов слону стало хуже. От слабости он даже перестал кашлять. Тихо лежал в темноте амбара и время от времени жалобно вздыхал. Когда Никита заходил к нему, открывая большие скрипучие ворота, слон здороваясь пытался поднять хобот и протрубить, но сил у него хватало только на жалобный протяжный выдох. Наконец силы иссякли совсем, и он умер.
Миссия, порученная Никите Большому (Мамонтову) царём, на этом закончилась естественным образом. Гонец, который через день мотался верхом на лошади между деревней и Москвой, привёз последний приказ: слона тайно похоронить, не привлекая постороннего внимания, а слонопасу ждать дополнительного высочайшего указания.
Песчаный грунт не успел глубоко промёрзнуть и копался легко. Задача облегчалась ещё тем, что Никита решил выкопать могилу внутри амбара, прикрываясь от непогоды дощатыми стенами и крышей. Но и при таких благоприятных условиях работать пришлось целую неделю. Труднее всего было вытаскивать землю из глубокой ямы и насыпать кучей в углу амбара. Поначалу Никита хотел обойтись без помощника, памятуя о секретности царского приказа, но на второй день понял, что не справится, и позвал на помощь местного глухонемого парня, понадеявшись, что тот даже под пыткой рассказать ничего не сможет.